Илья Лагутенко о записи нового альбома «После зла».
— Очень красивая новая песня «Тот день, когда». Звучит довольно неожиданно — похоже на музыку из старого кино или на продюсерские работы Дэнжер Мауса. Расскажите, как появилась эта песня и насколько она отражает звук нового альбома?
— Ну, мне, конечно, всегда сложнее всего говорить о том, как и откуда появилась песня. Я же не продюсер, пытающийся ухватиться за те или иные тенденции. Поэтому все так получается… Знаете, я прекрасно помню, как в начале восьмидесятых предпринимал первые попытки собрать группу. Мы с единомышленниками думали, что же мы будем играть: «А давай «Поворот» «Машины времени»?» А потом начинали играть, и на «Поворот» получалось как-то совсем не похоже. (Смеется.) Так я и решил сочинять собственные песни — чтобы не с чем было сравнивать. Этот подход я практикую и до сих пор. Отчасти из-за отсутствия каких-то навыков, отчасти — из-за идей, которые возникают у меня в голове и не укладываются в существующие рамки. Альбом «После зла» — это фактически всего второй альбом, который мы пишем силами музыкантов, которые выступают в группе «Мумий тролль» последние семь лет. Прошлый альбом «Восток Х Северо-Запад» был во многом интуитивным — мы его записали за десять дней. Работа над нынешней пластинкой, наоборот, оказалась растянута во времени. Мы начали сочинять года три назад, но так увлеклись гастрольными путешествиями, что никак не могли… Не могли…
— Вернуться в студию?
— Да, точно. В итоге мы только в феврале сумели закончить работу. Отчасти стоит даже поблагодарить эпидемиологическую ситуацию за то, что письмо не позвало куда-нибудь в дорогу. В общем, да, альбом будет примерно таким. Мы держались за лирическо-романтическую идею всего этого винтажного аналогового звука, который мне и музыкантам «Мумий тролля» очень нравится. От этого никуда не уйдешь. Я в последнее время — особенно во время локдауна — становлюсь цифровым диссидентом в том, что касается музыки. Жить и общаться приходится при помощи современных технологий, и поэтому хочется оставить какую-то часть жизни, в которой я их не касаюсь. Музыкальное восприятие идет исключительно через винил и пленку. Я разрыл какие-то свои старые кассеты, приобрел двухкассетный магнитофон — вроде того, на который когда-то мы начинали записывать свои песни. Я мыслю понятием виниловой пластинки. Она не должна быть долгой — 15-20 минут на одной стороне. Важно еще, чтобы проигрыватель не был автоматическим, чтобы самому успеть перевернуть пластинку, иглу не испортить.
Компания для записи подобралась знакомая, мы использовали только аналоговую аппаратуру, писались на пленку. У нас был замечательный опыт с переизданием «Морской» и «Икры», когда мы нашли все существующие пленки и сделали новый мастеринг. Техника для этого есть только в Токио, в Германии и в Лос-Анджелесе. Мы получили замечательно звучащую запись и так обрадовались, что решили и эту запись сделать такой же. Мне хотелось, чтобы альбом был именно таким по настроению. Настроение сегодняшнего дня мечтательно-созерцательное. Непонятно, чего ожидать от будущего, так что приходится только фиксировать этот момент. Что же касается песни «Тот день, когда», то она возникла из мелодических зарисовок нашего гитариста, к которым я придумал текст. Жаль, что я писал его не в блокнот, а в айпеде — вчера проверял, когда была последняя правка — 19 апреля прошлого года.
— То есть вы писали альбом живьем?
— Да-да. Было очень много подходов к записи барабанов. В студии, где мы работали, очень много таких игрушек для музыкантов, открывающих простор для экспериментов. Альбом собирался как такой, знаете, аудиоконструктор. Другое дело, что широкому слушателю вряд ли есть до всего этого дела… Но надеюсь, что и остальные песни вас не разочаруют. Нас, во всяком случае, не разочаровали.
— Простите за идиотский вопрос, но что означает название альбома — «После зла»?
— Все просто — это строчка из песни, которая еще не опубликована. У меня сложные отношения с названиями альбомов. Я до последнего откладываю эту работу, пока ко мне не придут и не скажут: «Все, Илья! Надо издавать. Ты должен принять какое-то решение». Как правило, это решение интуитивное. Здесь я, опять же, прошелся по собственным строчкам и быстро выбрал. В свете событий в стране и в мире, мне кажется, оно звучит правильно. Всем же хочется, чтобы все снова стало хорошо. Многие говорят, что мы сейчас вернемся туда же, где остановились. Я в это не верю — не думаю, что мы куда-то вернемся, и, думаю, к лучшему. Но есть надежда, что все как-то образуется, что зло закончится. В нашей жизни как музыкантов произошли ведь катастрофические изменения. Концертная индустрия погибла по всему миру, и я не знаю, когда этот труп реанимируют. Наши жизни были выстроены вокруг этой конструкции последние 25 лет. Так что хочется поскорее определиться с тем, что же будет дальше.
— Скажите, а как вы относитесь к продолжающимся разговорам о том, что альбомы сейчас никому не нужны?
— Ну, кому-то не нужны, а мне — нужны. Этим разговорам действительно уже много лет. Зачем альбом, если можно на сингле выехать. Да в принципе, музыка и начиналась с синглов — «Rock Around The Clock» и так далее… Но я вырос в семидесятые-восьмидесятые, когда концептуальные альбомы поражали воображение — «Стена» Pink Floyd, «Lamb Lies Down On Broadway» Genesis. Это, кстати, вообще, было большое потрясение. Я переводил эту пластинку, понимал, что там много какого-то смысла, но никак не мог понять, причем тут барашки на Бродвее?! (Смеется.) Ну, не знал я тогда слова «агнец».
— Давайте напоследок поговорим о том, что вам предстоит в ближайшем будущем. Я так понимаю, что вы планируете каким-то образом сыграть концерт, посвященный юбилею альбома «Точно ртуть алоэ»?
— Да, у нас планировался юбилейный тур, был объявлен сбор песен для трибьюта, но в итоге концерты, конечно, отменились. Сейчас мы работаем над тем, чтобы сыграть этот концерт виртуально. Нашли даже способ преодолеть технические проблемы с одновременной игрой на музыкальных инструментах из разных частей света. Так что концерт все-таки состоится. Занятно, кстати: я недавно вспомнил, что «Точно ртуть алоэ» — это как раз тот альбом, из-за которого был сыр-бор с выпускающей компанией. Мы тогда решили выложить альбом в интернет — это была революционная идея. Я говорил, что это никак не повлияет на музыкальные продажи — ну, сколько людей вообще знало тогда об интернете? А у скольких был компьютер? Я просто понимал, что есть новые технологии, которыми надо пользоваться. В общем, на миллионном скачивании сервер сдох. Я к тому, что виртуальная презентация именно этого альбома сейчас наверняка придется многим по душе. Другое дело, что все это, конечно, не решит главных проблем: все-таки так очень тяжело совместно музицировать. И хотелось бы, конечно, вернуть роскошь живого общения, по которой мы все сильно изголодались.