У Джоанны Стингрей вышла красочная книга-альбом «РУССКИЙ РОК. ИСТОРИЯ. Фотографии. Интервью. Документы». «Собака.ru» опубликовала отрывок из издания американской музы Ленинградского рок-клуба – ее интервью с 23-летним лидером «Кино» Виктором Цоем про коммерциализацию музыки на Западе, дружбу, новорожденного сына и жену. Ну, а мы делимся с НАШИми.
Виктор Цой. Интервью 1986 года
Первую половину разговора мы ведем по-английски. Я говорю на специально упрощенном английском, чтобы ему было легче понимать мои вопросы. Вторая часть интервью — с переводчиком.
Джоанна: Когда вы записываете новый альбом?
Виктор: Пока не знаю. Мы нашли звукорежиссера, но он пока болен и сюда приходить боится, чтобы Сашу (сына Виктора Цоя – Прим. ред.) не заразить.
— Сколько песен будет на новом альбоме?
— Не знаю, минут на 45. Иногда мы записываем час, а потом выбираем, какие песни оставить.
— А сколько песен ты написал?
— Много.
— А Густав как, в порядке (барабанщик «Кино» Георгий Гурьянов – Прим.ред.)?
— Да, он наконец дома. Сегодня утром он звонил мне из больницы и говорит: «Черт, они, гады, не хотят меня выписывать, но я постараюсь вырваться».
— Саше сколько сейчас?
Виктор: Семь месяцев. Вчера было семь месяцев. А сегодня уже семь месяцев и один день. Так что, Джо, ты играешь с «Аквариумом» 7-го?
— В Рок-клубе? Нет, не разрешают. А «Кино» играет 7-го?
— Пока не знаю. Через пару часов станет известно. Сегодня они решают. Там и так уже много групп. «Зоопарк» и «Аквариум» играют, может быть мы тоже. Может, будет большой концерт из трех отделений, в каждом по две-три группы.
— То есть вы сыграете всего песни четыре?
— Да, я собственно и просил четыре-пять песен. Может, когда ты в следующий раз приедешь, я уже буду говорить по-английски лучше, чем ты? (Cмеется.)
— Так ты занимаешься?
— Да, но я ленюсь. Часто пропускаю. Но на самом деле эти уроки не так уж и нужны. Главное – практика.
— Практикуйся с Густавом, ему нужна помощь. У него прогресса нет.
— Ну да, мы занимались вместе, но он еще ленивее меня. Когда мы начинали, он был лучший в группе. Но с тех пор он так и остался на том же уровне, а остальные продвинулись. Жуткий лентяй.
— А Сашу ты будешь учить английскому?
— Наверное.
— Вот ты рок-музыкант, и у тебя маленький ребенок. Тебе не страшно? Ты ведь должен содержать теперь не только семью, но и ребенка, а рок-музыканты много не зарабатывают. Тяжело?
— Не тяжелее, чем другим.
— А зарабатываешь ты 70 рублей в месяц?
— Да.
— А как часто ты работаешь?
— Каждый день. Часа два. Иногда полтора. Сегодня вечером работаю.
— 70 рублей. Это же очень мало. Неужели хватает на жизнь?
— Трудно сказать. На самом деле всё хорошо. Я могу играть свою музыку, могу жить, у меня есть друзья, и все мне помогают.
— А бабушка живет здесь с вами?
— Да, мать Марьяны живет в этой комнате. А бабушка в соседней.
— И они помогают с ребенком?
— Конечно.
— А Марьяна работает? Что она делает?
— Сейчас она сидит с ребенком. У нее разные работы были, которые много времени не отнимают.
— Как ты познакомился с Юрием и Густавом?
— Не знаю даже, как-то случайно получилось. Сначала познакомился с Юриком (Каспаряном – Прим.ред.), а потом, наверное, через полгода с Густавом. До этого, наверное, года два я был как бард. Но все мне помогали. «Аквариум» помогали играть и записываться. Все друг другу помогают.
— Такое ощущение, что вы никогда не ссоритесь. Другие группы распадаются, там вечно какие-то ссоры происходят, а «Кино» кажется очень крепкой группой.
— Ну мы с Юриком и Густавом друзья. Насчет басиста не знаю, Титов сказал, что готов играть с нами всегда, если только я захочу, но я не знаю. «Кино» — это мы трое и другие, кто иногда с нами играет.
— Ваша троица чуть ли не самые молодые из всех ленинградских групп.
— Самые молодые из тех, кто уже много лет играет. Сейчас есть группы моложе нас, но они только начинают.
— Тебе сейчас 24?
— В июне исполняется. Густаву сегодня 25 стукнуло. А Юре 24 июня будет 23.
— О чем песни нового альбома?
— Обо всем. Я никогда не пишу о чем-то конкретном. Пишу обо всем, что вижу вокруг.
— В чем, по-твоему, разница между официальными и неофициальными рок-группами? Ты готов рассмотреть возможность стать официальной группой?
— Разница в том, что, будь мы официальной группой, нам пришлось бы играть множество концертов и играть не только ту музыку, которая нам нравится. Нам пришлось бы идти на огромное количество компромиссов, но зато мы могли бы выступать в прекрасных концертных залах. Но это уже не было бы наше искусство.
В нашей ситуации мы не можем получить хороший звук на концертах и на записях, но зато мы можем играть что хотим и как хотим. Не то чтобы мы были контркультурой, хотя на Западе многие считают нас представителями контркультуры. Мы сами себя считаем критической частью русской культуры.
— А как ты относишься к тому, что музыка «Кино» выходит на Западе?
Появился переводчик, и дальше Виктор отвечает на вопросы по-русски.
— Не знаю, не уверен… Из-за тех ограничений, с которыми мы сталкиваемся при записи, нам не удается делать записи такими, как нам хотелось бы. Также на Западе люди не поймут мои тексты, а тексты у нас играют огромную роль. Мои тексты ассоциативны. Каждый может вынести из них что-то свое, хотя основаны они на моих личных проблемах и наблюдениях, в то же время я представитель определенного поколения и отражаю чувства и тревоги своего поколения. В этом смысле я думаю, мы можем быть интересны Западу, ведь мы же здесь интересуемся тем, что происходит в музыке на Западе. Может быть и то, что происходит здесь, окажется интересно западному слушателю.
— Видеоклипы стали огромной частью музыкальной индустрии на Западе. «Кино» — группа очень визуальная, с ярким внешним обликом и имиджем. Хотели ли бы вы делать видеоклипы?
— На самом деле очень жаль, что мы не можем делать видео. Идей у нас множество. Жаль. Мы хотели бы поработать над визуальным представлением группы.
— Для кого ты пишешь свои песни?
— Трудно сказать. Я не пишу их для кого-то конкретно. Конечно, я хочу, чтобы меня все понимали, но насколько это получается, я не знаю. Мне кажется, что в моих песнях много смысла, что рассматривать их можно с разных сторон, и что каждый может извлечь из них то, что ему захочется. Это песни о жизни… О разных сторонах жизни… О людях, о человеческой психологии. У каждого человека иногда возникает чувство, что он в клетке. В клетке ума. И ты ищешь выход… Человек живет и не может найти способ освободиться от того, что тормозит его, что давит на него. Как будто ты ходишь на работу, которая тебе не нравится и делать которую ты не хочешь…
— Какие русские и западные музыканты оказали на тебя влияние? Кто из них тебе особенно нравится?
— Ну здесь мне нравятся группы, которые делают примерно то же, что и мы. Неофициальные группы: «Аквариум», «Алиса», «Зоопарк». Их много. На Западе… Трудно сказать. Может быть, есть группа, которая только начинает и которая записала хороший альбом. Мне интересно, что произойдет дальше с этой группой. Но как только музыкальный бизнес понимает, что на этой группе можно делать деньги, ее покупают, и музыка перестает быть интересной. Мне интересны группы, которые записываются на независимых фирмах. Где они могут делать более или менее то, что они хотят, а не гнаться за коммерческим успехом. Не следовать правилам бизнеса.
— Я рассказывала о вас музыкантам на Западе, многие хотели бы с вами познакомиться и, быть может, поиграть вместе. Как тебе такая идея?
—Конечно, было бы здорово. Большое счастье, что мы можем говорить с людьми на таком уровне, и, конечно, мы хотели бы встречаться с западными музыкантами, играть с ними, говорить с ними о музыке. У меня к ним столько вопросов! Мне очень интересно, что они думают, как они мыслят. Потому что нередко приходится слышать, что многие из них работают только ради денег. А если дать им больше денег, то они пойдут работать в другую группу. Здесь это немыслимо. Никто здесь не пойдет в другую группу только потому, что там условия лучше.
— То есть, ты хотел бы обсудить с ними, как можно работать не ради денег и как иметь хорошую аппаратуру и тому подобное, так?
— Я думаю, что не все нас понимают. Джоанна, наш друг, она нас понимает и понимает, что происходит здесь и в чем разница между нами и Западом. Я хочу, чтобы люди на Западе поняли, что это не просто какая-то фаза, не просто мода, что это часть русской культуры, которую нельзя так просто отбросить. Главное, что движет нами, — энтузиазм и внутренняя сила, которыми не обладают даже многие звезды на Западе. Они всего лишь отрабатывают свои контракты. Такое, по крайней мере, у меня складывается ощущение.
— Какие у тебя надежды на будущее?
— Не знаю… Будущее… Во-первых, я хочу, чтобы в будущем не было проблем, не было войны. И, конечно, я надеюсь заниматься музыкой. Но будущее есть будущее. Я не знаю.