1990 год

• В Москве открывается последний, 28-й съезд КПСС;
• Ирак захватывает Кувейт. Соединенные Штаты Америки проводят операцию «Буря в пустыне»;
• На экраны выходит фильм Люка Бессона «Никита»;
• Фирма Microsoft представляет операционную среду Windows 3.0;
• Литва, Латвия и Эстония заявляют о выходе из состава СССР и о создании независимых государств.

А из ларьков звукозаписи доносится вот это:

Волна, которую взметнул Подольский рок-фестиваль, к этому времени уже сходила на нет. Ветеранов Подольска и Черноголовки, оставшихся в строю, к этому времени можно было пересчитать по пальцам. Никто уже не помнил, к примеру, группу «Телевизор», а как она гремела в конце 80-х! На плаву оставались «Алиса», «ДДТ», ну и «Кино» — им, увы, оставалось недолго. Башлачева уже не было, «Бригада С» распалась, а новый, гитарный «Наутилус» публика не поняла и не приняла. «Настя», «Агата Кристи» и «Чайф» оставались местными свердловскими знаменитостями – время «Чайфа» придет года через три, а «Агаты» — еще позже. «Ноль» сидит то в Питере, то в Париже и сочиняет свой самый знаменитый альбом – «Песня о безответной любви к Родине». О прибалтийских панках, которые взорвали Подольск в сентябре 1987 года – таких, как «Эмке» или «Цемент» — вообще никто ничего не слышал. Не слышали и еще об одной легенде Подольска. Хотя после фестиваля говорили о ней ох как много. Тогда лидер новосибирской группы «Калинов Мост» Дмитрий Ревякин вышел к микрофону в голубой косоворотке, с двенадцатиструнной гитарой, и запел на весь Подольский парк культуры и отдыха песню «Полоняне»: «Эх, бл**ь, занесли кони вороные!». За что организаторы по окончании фестиваля огребли по полной, а «Калинов мост» оставили без лауреатства. Ну да творца не остановишь…

Дмитрий Ревякин. Гитарист, вокалист, поэт, музыкант, бессменный лидер группы «Калинов Мост». Закончил Новосибирский электротехнический институт. В детстве играл в оркестре народных инструментов на бас-балалайке и учился в музыкальной школе по классу баяна.

Вообще, «Калинов Мост» и собирался для того, чтобы дать просраться всем. В нашем кругу это так называлось. Для группы «Калинов Мост» всё было впервой. Первая поездка в Питер, первая поездка на фестиваль в Подольск, первая поездка в Свердловск, ещё тогда. Всё было в первый раз, как, наверное, для многих начинающих групп. И вот основная задача для группы стояла всегда. Для нас это была война, она и осталась война. Дать просраться всем остальным группам по всем позициям.

Материал, который группа играла в Подольске, по большей части так и не обрел студийного воплощения. Теперь его можно найти только на концертниках. На диске «Вольница», кстати, слова песни «Полоняне» чуть-чуть изменили: про коней вороных оставили, а про бл**ь – убрали. Так или иначе, после Подольска группа год проездила по фестивалям, после чего начала испытывать кадровые проблемы. В 1988 году «Калинов мост» осел в Москве, где и началась работа над новыми песнями. Позже они лягут в основу альбома «Выворотень».

Да, если говорить о «Выворотне», надо уже, наверное, говорить о группе, которая в 1988 году по приглашению Стаса Намина приехала в Москву. Чем отличаются молодые группы нынешние от динозавров, назовем их так. У нас было правило: никогда никуда не лезть, пока не позовут. Вот нас позвали в Москву, мы, значит, сели кругом, прикинули: что делать, ехать — не ехать. Ну, давайте поедем, посмотрим. Потому что был ряд моментов, базы репетиционной в Новосибирске нет, возможности записи нет. Сели мы в поезд и поехали в Москву. В конце июля 1988 года мы высадились на Ярославский вокзале и поехали жить в Москву. Мы же были до этого в Москве. Мы играли на «АССЕ», мы были в Подольске, потом, когда ехали в аэропорт, мы проезжали Москву. У нас было впечатление о Москве, о москвичах, относились к этому месту очень высокомерно и правильно. Сейчас капельку жалеть просто стали москвичей, а тогда мы вообще никого не жалели. Всё и начался наш московский период.

Новый альбом открывала песня «Колесо».

Позже Дмитрий Ревякин дописал к песне «Колесо» новый текст. В альбоме «Выворотень» вторая часть текста на ту же мелодию появилась под названием «Что нашел», а на концертах обе части игрались слитно. Этот, более полный вариант можно услышать, например, на концертнике 1993 года «Никак 4-0-6».

С песни «Колесо» начался альбом «Выворотень» и вся официальная студийная дискография «Калинова моста». Верный своему принципу – писать там, где пишется – Ревякин сочинял материал частью дома, в Забайкалье, а частью в Москве.

То есть весь период нашего московского пребывания — это июль 1988 и июль 1989, то есть целый год в таких условиях всё копилось и всё вызревало.

В Москве, однако, все было не так идиллично, как хотелось бы. Монолитный до этого состав «Калинова моста» дал трещину – группа осталась без гитариста Василия Смоленцева. Его заменил Владимир Бугаец из новосибирской же группы «Ломбард».

Первая потеря касалась состава: тут мы немножко запутались в Москве, потому что были молодые и в определенных моментах максимальные. Расстались с гитаристом Смоленцевым. Пригласили другого гитариста и весь конец 1988 года и начало 1989 с нами играл Володя Бугаец. Всё было, для творчества и для самореализации были все условия как раз вот на то время. Но вместе с тем, с приходом нового гитариста пропала какая-то харизматичность боевая «Калинова моста». Ну не вписался в группу.

Действительно, Бугайца называли гитаристом ярким, техничным, но чересчур академичным. Он не подходил ни к жестким боевикам и психоделике раннего «Калинова моста», ни к прозрачным балладам «Выворотня». Кризис разрешился очень просто: весной 1989 года вернулся Смоленцев, и все встало на свои места. Эта история продолжалась все следующее десятилетие: золотой состав группы – Ревякин, Смоленцев, басист Андрей Щенников и барабанщик Виктор Чаплыгин – то разбегался, то сходился в разных сочетаниях.

Мы записали первую пластинку, потом еще две, потом группа развалилась и так далее. В общем, все это десятилетие, если так его оценить, выясняли отношения друг с другом. И все это отражалось соответственно и на карьере, если это слово можно употребить применительно к «Калинову Мосту». То мы есть, то нас нет, то опять собрались. Я не могу сказать, что это было все пустое времяпрепровождение и в сослагательном наклонении говорить. Понятно, что многих ошибок можно было избежать, и нервы можно было поберечь и больше сделать. Вот за это я точно ручаюсь. 

В 1990 году Ревякин в жизни был еще далек от этого спокойствия. Однако в песнях оно уже отражалось. Мощной заявкой на новый стиль «Калинова моста» стала баллада «Набекрень голова».

Песня «Набекрень голова», как и весь альбом «Выворотень», была записана новым старым составом «Калинова моста». Кстати, мы уже упомянули о подольской программе, которая так и не обрела студийного воплощения. То есть ее попросту не записали. Однако не все так просто. Про шедевры раннего «Калинова моста», такие, как «Честное слово», все и всегда пишут, что их никогда не записывали в студии. На самом деле – записывали. Над ними работал еще переходный состав, с гитаристом Бугайцом, но тут…

Сделали пробную запись на SNC – записали четыре произведения. Это «Честное слово», «Пойдем со мной», три даже, и «Метельщик». Не знаю, куда эти записи делись. Это кстати наша болезнь и беда: мы не следили за тем, что куда уходило.

Студия эта работает до сих пор, и, если покопаться в ее архивах – наверное, могут найтись и эти записи.

В Москве сибиряки столкнулись с теми же проблемами, которыми жили все москвичи. В 1990 году все стоило недорого, но при этом ничего не было. Первым исчез сахар. После антиалкогольной кампании 85-87 годов рафинад и песок чаще сыпали не в чай, а прямо в самогонные аппараты. За пару лет с прилавков исчезли буквально все продукты – не редкостью были огромные универсамы, заставленные одной морской капустой и твердокаменными батонами за 13 копеек. В 1990 году в крупных городах – Москве, Ленинграде и многих других – вводят талонную систему на некоторые продукты. Надо заметить, что в Москве талонов и карточек не помнили со времен послевоенной разрухи, а в Ленинграде – со времен блокады. И вот, в мирное время, во вполне урожайные годы, в Москве начались драки в очередях: отоваривали талоны на сахар и водку. В винном напротив Центрального театра кукол хвост выстраивался с шести утра. Все ждали открытия. Когда продавщица отпирала дверь, на огромных часах на здании образцовского театра играла «Во саду ли, в огороде» и появлялась кукла волка. Время открытия магазина так и назвали – «час волка». Многих москвичей и питерцев выручала система заказов – дело в том, что ветеранам полагались кое-какие продукты, и их даже иногда привозили. Тогда к отделу заказов протягивалась очередь с самыми разными корочками – надо ли говорить, что ветеранов в этой очереди было немного. Дефицит казался вечным – известие о путче 1991 года автор сценария этой программы встретил в очереди за колбасой в магазине у метро «Маяковская». А летом 1990 года он ухитрился купить тортик в продуктовом в Анапе – тогда на всю голодную толпу их привезли ровно 10 штук. Какие – уже никого не интересовало… Дефицит в столицах прошел в одночасье – на следующее утро после того, как Гайдар отпустил цены. А пока в голодном городе приходилось выживать и москвичам, и приезжим – и из Новосибирска тоже.

Ну, мы всегда довольствовались малым. Нам главное, чтоб были стимуляторы и ещё чай. Водку польскую покупали у таксистов, прямо у гостиницы. Наряду с этим периодом, ну естественно тут были разные условия существования группы в мегаполисе, нищета, ну все, что там связано с этим. У нас тоже было правило такое: ничего ни у кого не просить и не брать. Поэтому жили, как могли. Выживали.

Понятно, что на такой почве вырастали не только умиротворенные баллады. Следующая песня на альбоме «Выворотень» под названием «Венч» получилась довольно конкретным боевиком.

Внимательный слушатель мог заметить в песне «Венч» очень знакомые интонации. Действительно, кинчевские нотки проскакивали и в голосе Дмитрия Ревякина, и в его тексте. Это было не случайно: Кинчев и Ревякин были знакомы еще с 1986 года – тогда лидер «Алисы» поехал с акустическими концертами в Новосибирск и зашел в гости к «Калинову мосту», который тогда делал свою первую, еще подвальную запись. Вскоре Кинчев вытащил «Калинов мост» на первые концерты в Питер, и вообще они с Ревякиным очень дружили и очень внимательно следили за творчеством друг друга.

Те времена, когда мы встречались с Константином Кинчевым, а мы встречались с ним часто и продолжаем встречаться, какие бы у нас не были отношения, что касается взаимоотношений с Богом. То всегда вот так садились: он с гитарой, я с гитарой, — и начиналось. Он — песню, я – песню. И вот так слушаем: «Ага, он вот так построил фразу». И всё это оценивалось. И потом нас уже бросали и один на один оставляли. И, значит, это такие поединки, если так говорить.

1990 год вошел в историю как год воссоединения Германии! Собственно, Берлинскую стену разрушили еще в предыдущем, 1989 году, но основной процесс пошел именно в 1990 году. В июле Восточная Германии передает управление экономикой, денежным обращением и социальной политикой правительству Западной Германии, и Бундесбанку. Западногерманская марка становится основной валютой Восточной Германии. В конце месяца представители Восточной и Западной Германии подписывают Договор об объединении. В ночь со 2 на 3 октября, ровно в полночь перестает существовать Германская Демократическая Республика. 3 октября объединение Восточной и Западной Германии становится фактом. Через две недели Президент СССР Михаил Горбачев получает за это Нобелевскую премию мира. В музыкальном плане воссоединение Германии ознаменовалось постановкой шоу «Стена» на Потсдамской площади Берлина 21 июля 1990 года. Шоу поставил бывший лидер группы Pink Floyd и автор почти всего материала альбома «Стена» Роджер Уотерс. В нем приняли участие такие звезды, как Синди Лаупер и Шинед О’Коннор, а также хор и Сводный военный оркестр Западной группы войск Советской Армии. Все это великолепие показывали и по советскому телевидению. Ревякин такую программу, понятно, не мог пропустить.

Помню, знаете по какому моменту? Мы как раз приехали с отцом из тайги с ягодами. И как раз шел фильм «Стена» с Уотерсом по телевизору. Я кусочек захватил и посмотрел. Сказали, что объединилась Германия. Несказанно был рад этому моменту. Не было возможности записать концерт.

Возможно, под влиянием классических блюзов Уотерса, альбом «Выворотень» тоже пополнился блюзом. Не самая характерная для творчества Ревякина песня получила название «Вышло так».

С возрастом интерес Ревякина к блюзу и психоделии, ярко выраженный в песне «Вышло так», сместился в иную сторону. Теперь он слушает другие вещи.

Например, меня интересует определенная музыка, которая связана именно с культовыми вещами, которые касаются ортодоксального православия. Потом меня очень интересуют казачьи песни. Вообще «Калинов мост», это, я так называю, современные казачьи песни. Меня интересуют так называемые семейские песни, это уже в сторону старообрядцев. И очень много вещей, которые меня продолжают интересовать, которые в моей жизни были упущены, потому что заостренность и зацикленность на определенное музыкальное самовыражение, на определенный ритм, назовем его древнеегипетским. Тут я уже говорю об эзотеризме всего рок-н-ролла, пагубно влияет на психику на нормального белого человека. 

В начале 90-х Ревякин, однако, еще не задумывался о пагубности древнеегипетских ритмов. Музыканты были молоды, полны сил, впервые в жизни записывались в профессиональной и очень хорошей студии. Да еще и жили в самом центре Москвы – в гостинице «Украина», с роскошным видом на реку, напротив пятикнижия Нового Арбата. Хозяин SNC Records Стас Намин носился с ними, как наседка с цыплятами – и Ревякин до сих пор вспоминает его исключительно добрыми словами. В отличие от многих, кстати. В таких условиях работа шла бешеными темпами, со свистом и прищелкиванием языком.

Мгновенно. Месяц, по-моему, на запись и сведение. С нами работал Сергей Соловьев. Нет, ну тогда вообще было другое время. И оно выражалось и в поступках, настроении, взаимоотношениях. Вот если вспомнить, то время, как я тогда общался, с тем же Стасом. В разговорах по телефону или просто. Сейчас я не могу себе этого позволить. Там я мог посреди ночи позвонить ему домой, жили мы в «Украине», Стас рядом живет: «Стас, приходи в гости». И он приходил. Было другое все. Переломный период для страны. И у нас такой: первый альбом, студия. Вернулся Смоленцев в группу. Для нас было такое состояние эйфории. В общем-то, мы его и записали. Писали его по ночам. То есть, потом деньги кончились. Жизнь ещё была дешевая достаточно. Ну, можете себе представить, мы жили в «Украине». Попробуй сейчас поживи в «Украине».

В таких условиях писался и один из главных боевиков «Калинова моста» того времени – «Имя назвать».

Композиция «Имя назвать», с ее сменами ритма и хоровыми вставками, на концертах убирала просто всех. Сохранились даже какие-то видеоматериалы того времени, однако особой надежды на их публикацию нет.

Нет, концертные съемки есть. Но так вообще, чтобы какой-то собранный видеоряд – нет. Чтобы интересно было смотреть не только нашим семьям, а ещё и нашим поклонникам – такого нет.

Альбом потихоньку складывался – пора было задуматься и об оформлении! Получилось так, что оно возникло очень быстро – и одновременно с названием.

Название предложил друг мой и односум, если так по-казачьи говорить, Володя Распутин. Мы с ним вместе учились в школе в Забайкалье. И потом в Новосибирске вместе. И сейчас общаемся. Он ряд обложек сделал для наших пластинок. Книгу оформил с моими стихами. Вот он предложил это название. А с деревом это я уже сказал: «Рубин, я так себе это представляю: дерево поваленное, корни». И он сделал в таком модерне эту обложку. 

Элементы концептуальности прослеживались не только в обложке, но и в самом построении диска. Мы уже говорили, что открывающая альбом песня «Колесо» состояла из двух частей. Так вот, вторую часть – под названием «Что нашел» — поместили в начало обратной стороны виниловой пластинки.

Благодаря разделенному на две короткие части «Колесу» альбом «Выворотень» удалось уместить на одну виниловую пластинку. Это было очень важно – теоретически, на винил влезало и больше 32 минут, но тогда дорожки становились слишком близкими, слишком тонкими, и граммофонная игла начинала скакать. Это, впрочем, касалось только советского винила: за два года до того американцы Queensrÿche легко разместили на стандартной пластинке часовой альбом «Operation: Mindcrime». И качество записи от этого не пострадало. Но зато из советского винила при переплавке получались замечательные поилки для свиней. Потом, при распространении компакт-дисков, большая часть ассортимента магазинов «Мелодия» туда и пошла. А в быту плавлеными пластинками можно было заклеивать болотные сапоги. Они тут же переставали промокать.

Сила нового материала «Калинова моста» определялась не только обстановкой внутри группы, но и ситуацией снаружи. А снаружи в 1988-1989 годах расцветал русский рок. Потенциальных соперников было много – один другого краше!

Ну было такое время. Каждый шел к этому своим путем. Шевчук из Уфы, БГ – питерские моменты эти: туманы, кости, трупные испарения, больное воображение, значит. Шевчук такой варвар провинциал, который, по-своему, это всё понимает. Тут Кинчев, раздвоенный на Питер и Москву. Я забыл, я прошу прощения, про Башлачева. СашБаш, конечно, тоже относится к этой эпохе, и это тоже, конечно, метеорит определенный. Тоже свое место под солнцем он уже к тому времени отвоевал. Вот так это все было для меня. Тут же, с другой стороны, если рассмотреть всю панораму того времени и говорить о китах. Которые сегодня киты, а тогда они были люди, которых слушали и на которых ходили и платили деньги, чтобы попасть на концерт, помимо бесплатных фестивалей. Тут же и Петя Мамонов со своим мухоморным видением мира. Все до кучи. Это сейчас мне понятно, кто какую музыкальную традицию представлял в том время. Кто замерз, а кто дальше пошел. А тогда было это всё интересно. «Зоопарк» Майка, то есть тоже определенная у него такая, если говорить восторженно и вдохновенно о его творчестве, там образ у него такой своеобразный. Лабиринты, улицы… все такая городская поэзия.

В такой обстановке жесточайшей, хотя и вполне дружеской, конкуренции Ревякин создал главный хит альбома – песню, которая до сих пор звучит в радиоэфирах. Она называлась «Назад в подвалы».

Название песни «Назад в подвалы» оказалось пророческим – большей части героев 80-х вскоре пришлось туда вернуться. Правда, теперь большую часть этих подвалов отмыли, поставили там барные стойки и назвали все это ночными клубами. Но тогда период больших площадок и большой эйфории еще не закончился.

Это понятно, что группа свое место под солнцем отвоевала, о нас стали говорить. На наши концерты стали ходить. Тем более интерес тогда к рок-музыке был неподдельный и граничил где-то с массовостью. Это к тому же периоду относятся все эти стадионы, фестивали питерские. Вокруг этого, как бы это назвать-то помягче… Короче вокруг вот этой камарильи, которые называли себя рок-музыкантами, собралось определенное количество поклонников, которые отслеживали, ругали, помогали, критиковали. Тогда памятников ещё не было. Там в лице БГ, Шевчука, Кинчева. Люди ещё были вменяемые, молодые все. Можно было напрямую говорить о каких-то вещах друг другу. 

Все оборвалось в одночасье – 15 августа 1990 года, в день, когда разбился Виктор Цой. Эту историю знают уже все и во всех подробностях. Цой погиб в половине первого дня на шоссе Слока- Талсы – это недалеко от Юрмалы. Цоевский «Москвич» врезался в «Икарус». Виктор погиб мгновенно, шофер «Икаруса» не пострадал. Что там произошло – непонятно по сей день. Теперь на этом месте стоит памятник. А тогда, на 40-й день после гибели Цоя, в ленинградском Спортивно-концертном комплексе состоялся концерт памяти лидера «Кино». На нем «Калинов мост» впервые показал часть программы «Выворотень».

Разбился Цой. Мы как раз на 40 дней летали на поминки в Питер. Какие-то песни показали на стадионе, которые готовили к записи. Да все были. Кто мог быть. Кто и не мог быть. Но все были. Костя был, Шевчук был, БГ не помню, в Америке он, по-моему, был. Визуально не помню его. 

БГ появился на октябрьском концерте в Москве – он играл на одной сцене с Шевчуком и Кинчевым, но уже без Ревякина. Никаких записей с питерского концерта пока обнаружить не удалось, так что неизвестно, звучала ли на нем песня «Гон в полдень». Во всяком случае, известно, что Ревякин сочинял ее как раз в это время. 

В 1989-1990 годах Ревякин проводил довольно много времени отдельно от группы. Он уезжал в Забайкалье, прятался от людей и писал песни. А остальные сидели в Москве и оттачивали уже готовый материал.

Пока я был в Забайкалье, музыканты: это Виктор Чаплыгин – барабаны, Андрей Щенников — бас и Смоленцев — гитарист. Они собирались на репетиции и просто устроили для себя очень грамотный тренинг. И когда я приехал в Новосибирск, чтобы лететь как раз на 40 дней Цоя в Питер, группа была в великолепном состоянии. И более того, Чаплыгин прилетал, ну там ещё Костя прилетал, я имею в виду Кинчев и Саша Кириллов, наш звукорежиссер. Они прилетали в Забайкалье ещё весной 1990 года, так посмотреть в каком я состоянии нахожусь. А я очень много песен написал тогда. Потом эти песни пелись. И Костя пел. Видео есть роскошное о том пребывании, когда-нибудь мы издадим его.

Петь было что. Ревякин в это время переживал самую настоящую болдинскую осень. В период с 1988 по 1990 годы он сочинил весь материал для трех альбомов плюс книгу стихов – через десять лет она будет издана под названием «Гнев совы».

Да, это как раз тот период. Как раз вот весь цикл. Это практически время записи «Выворотня» и «Дарзы». Но «Дарза», она следом уже шла. Если «Выворотень» это осень 1990 года, то «Дарза», «Узарень» — это весна 1991 года до июня. Это для меня неразрывный такой цикл, именно три пластинки вот эти: «Выворотень», «Дарза», или там наоборот: «Выворотень», «Узарень», «Дарза». Это как один период для меня, и для группы, я считаю, это тоже один период. Всё получалось, и взаимоотношения в группе. Каждый отвечал за свой сектор деятельности в группе. И одновременно все отвечали. Отлично всё было.

Среди написанных в Забайкалье песен была и самая масштабная вещь на альбоме «Выворотень».

Опыт совмещения стихов с песнями был потом продолжен. В 2000 году на сингле «Иерусалим» Ревякин поместил почти 10-минутную поэму «Ключи».

Записанный в ноябре-декабре 1990 года «Выворотень» вышел на виниле довольно оперативно – в начале 1991 года. Надо сказать, что он не потерялся даже на фоне ажиотажного спроса на «Черный альбом» «Кино». На «Выворотне» был сделан первый шаг в сторону классического «Калинова моста». Позже музыка группы станет еще более медитативной, а тексты – куда более сложными.

Ну, это началось в московский период, когда я очень усиленно изучал Хлебникова. Я тогда, значит, на нем торчал, выражаясь молодёжным языком. Мне это было очень интересно. Меня это всё завлекло, и я над этим, значит, трудился. Но в «Выворотне», это ещё незаметно сильно. Это заметно вот «Дарза», «Узарень», «Пояс Ульчи». Вот в этих работах.

Что правда, то правда – на этом альбоме Ревякин еще не смешивает древнеславянские корни, как доминошки на столе. Даже слово «Выворотень» на самом деле не такое экзотическое, как кажется. Например, в Беловежской пуще туристов водят к «Еловому выворотню». Вековая ель, выброшенная корнями наружу, очень впечатляет. Впрочем, закрывающая альбом «Последняя охота» навеяна совершенно другим географическим поясом.

«Последняя охота» заканчивает альбом «Выворотень». После этого диска жизнь «Калинова моста» пошла по-другому. Группа разваливалась и снова собиралась, Ревякин какое-то время работал соло, но общий стиль с годами вырисовывался все четче. Все дальше и дальше Дмитрий Ревякин и его товарищи уходили от суеты, счищали с музыки и слов всю шелуху и шли вглубь. «Калинов мост» не привык торопиться – Ревякин и говорит небыстро, но в эту неторопливую речь погружаешься с головой, как в ленивую, могучую, полноводную сибирскую реку…