1991 год

• Алла Пугачева и Олег Янковский становятся последними Народными артистами СССР.
• Звезда мирового футбола аргентинец Диего Марадона арестован за хранение наркотиков.
• Фильм Кевина Костнера «Танцы с волками» получает семь премий «Оскар».
• В английском городе Винчестер впервые в истории страны муж приговорен к тюремному заключению за изнасилование собственной жены.
• Прекращает свое существование Союз Советских Социалистических Республик.

К 1991 году энтузиазм первых лет перестройки уже изжил себя. Он еще вспыхнет в августе – но уже так, на полшишечки. Это был год, который плохо начался и плохо закончился. В воздухе пахло распадом. Страна действительно не пережила того года – хотя в марте был референдум, и ¾ пришедших на участки высказались за сохранение СССР. Прибалты голосовать отказались – еще в январе мирные демонстрации в Риге и Вильнюсе столкнулись с ОМОНом. Дело кончилось человеческими жертвами. Привычную аббревиатуру «СССР» в 1991 году предлагали сократить до «ССГ» — Союз суверенных государств. По идее неплохо, однако произнести эти три буквы, не поморщившись нельзя! Государство пыталось жить своей жизнью, его жители – своей. На фоне всеобщего дефицита и талонной системы неоценимым сокровищем для рядового гражданина стала коробка с гуманитарной помощью. Обычно это были пайки немецких или американских солдат – какие-то галеты, масло, паштет в баночке, растворимый кофе и печенье. Эти коробки теоретически распределялись среди многодетных семей и неимущих, а на практике большая часть их сразу шла налево. И продавалась на толкучках – привычных нам мелкооптовых рынков в 1991 году еще не было. Когда благотворители сообразили, что их дары идут не туда, они стали ставить на своих посылках штампики «Не для продажи». Торговать ими меньше не стали – наоборот, штампик служил гарантией подлинности покупки. Когда же гумпомощь все-таки распределяли – дело нередко заканчивалось дракой… Вы спросите, что это мы все о съестном? Дело в том, что духовная жизнь тоже была не фонтан. Залежи шедевров, оставшихся после падения Советской власти, иссякли, и читать было особенно нечего. Смотреть – тоже: кинотеатры опустели, а телевидение пытались давить. В 1991 году закрыли «Взгляд» и «До и после полуночи», а в Останкинском телецентре на всякий случай ввели усиленную охрану. Вот такое было время – смутное и бестолковое, и этот альбом сегодня слушается как его отражение.

Каждое время имеет какую-то свою окраску. Например, «Танец волка», я помню время, когда это писалось, эти все времена, когда ходили в кинотеатр, потом включался свет, переписывали их фамилии и всё прочее, отправляли данные на работу. «Харакири» была для нас совершенно другая история. Распад, или полураспад того, что казалось незыблемым – фирмы «Мелодия», на которой вышли две наши первые пластинки. Опять же, концертные организации, которые нас возили, начали распадаться. Появлялось жуткое явление – МКЦ – молодёжный комсомольский центр. И в это время рождались песни, которые потом вошли в «Харакири», то есть, это время такого разброда и шатания – не самое лучшее, если так рассмотреть, что, когда было.

К 1991 году «Пикник» был уже популярной группой. В ее активе было четыре альбома, пластинки расходились миллионными тиражами, концертов хватало – по крайней мере, до начала 90-х. Даже съездили в Японию на выставку «Экспо-90». Потом, одновременно со всеми советскими учреждениями, рухнули «Росконцерт» и фирма «Мелодия». И в одночасье стало непонятно, как организовывать концерты, где печатать пластинки и как их продавать. Эти специфические музыкантские беды разнообразили палитру бед общих. 

Я помню, звонили друг другу, продавали спирт «Рояль», все торговали металлами – цветными или чёрными. Я имею ввиду – теоретически. Опустели институты, конкурс был совершенно ничтожным. Дикие какие-то происходили с людьми метаморфозы, не только с людьми. Атмосфера была такая, что образование не нужно, нужно что-то другое. Какие-то совершенно другие, не ценности, но какая-то, в принципе, переоценка ценностей была. Опустели и институты и всё прочее.  Время мы не выбираем, когда это всё происходит, в это время был написан «Харакири», под впечатлением того времени, когда это всё происходило.

Если говорить о каких-то ассоциациях, когда-то мне в руки попалась книга Лао Цзы «Дао и де», которая мне запомнилась одним из моментов, что какое-то явление окружалось со всех сторон, ты его мог чуть ли не физически потрогать, но оно поскольку не называлось, каждый понимал это по-своему. Песня «Настоящие дни» — это интерпретация чего-то этого. Что-то окружается вокруг сторон, не называя, и чтобы слушатель — это сам как-то додумал. То есть, какая-то перекличка с некогда прочитанным.

Вообще песни на альбоме «Харакири» разительно отличались от прошлого пикниковского творчества. Шести-семиминутные эпосы времен «Иероглифа» ушли в прошлое. Новые песни были не проще, но короче, и от этого общая атмосфера их стала еще более сгущенной.

Вот почему часть песен состоит из коротких повторяющихся куплетов. Была такая ситуация, в принципе, она была и раньше, что, наши песни не дискотечные, и мы знали, что у нас не будет такого вольного распространения песен по свету, и одна из задач была такой, что, если её кто-то один раз услышит, если его это заинтересует, то есть, чтобы максимально лаконично уложить в единицу времени, слов и музыки. Если кого-то это интересует, чтобы ему не надо было это слушать сто раз, и он с одного раза понимал, что это моё, и начинал это искать. Это, опять же, из собственного опыта, мне не нужна какая-то реклама, если я что-то слышу один раз, то я начинаю это разыскивать, поэтому некоторая структура песен была продиктована этим.

Новый 1991 год начался с обмена купюр! Еще 21 января премьер-министр Валентин Павлов клятвенно пообещал, что никакого обмена денег не предвидится. О начале “купюрной” реформы было объявлено в программе «Время» в десятом часу, сберкассы уже закрылись, и сограждане могли только сокрушенно вздыхать. На следующий день все магазины, ателье, кассы и прочие места отказались принимать 50-ти 100-рублевые купюры образца 1961 года. В Сбербанке со всех вкладов выдавали только по 500 рублей новыми. Да и то дня три. А ведь еще и не до каждой сберкассы новые деньги успели довезти… Про остальное содержимое сберкнижек можно было сразу забыть. Тогда люди, которые годами копили на старость, разом остались без копейки. Не в первый и не в последний раз государство грабило своих и без того нищих жителей, но этот январский день запомнился стране особенно хорошо. Но вот Эдмунд Шклярский пережил реформу не слишком болезненно – ему просто повезло.

Деньги были благополучно истрачены. Я помню, был у нас магазин немецкой мебели «Дрезден», и мы записались на спальню и ещё на что-то. У нас как раз пришло, и мы все деньги истратили на эти две гарнитуры. Потом утешались тем, что реформа нас не коснулась.

Теперь можно было отвлечься от быта и заняться музыкой. Писались на тон-студии «Ленфильма» со звукорежиссером Михаилом Шемаровым. «Пикник» до этого не работал там ни разу, но группе на «Ленфильме» понравилось.

Главное лицо студии – звукорежиссёр. Звукорежиссёр соответствовал моему эталонному пониманию звукорежиссёра. Спокоен, как танк, спокойно выполняющий и наши прихоти и, может, какое-то наше неумение, создающий комфортную атмосферу себе и нам. Контакт как творческий, так и человеческий, который, мне кажется, необходим.

Работали быстро – альбом явно получался. Еще одной стержневой песней с «Харакири» стала композиция «Мы как трепетные птицы»

Мне, в принципе, нравятся песни военных лет. «Давно мы дома не были», «По долинам, по взгорьям», и Гражданской войны, и «Чёрный ворон». Как мне казалось, она под впечатлением таких ассоциаций, то есть, она не военная, тем не менее, что-то такое мне хотелось передать.

Кстати, между строк это вот сходство как-то сохранилось. Попробуйте спеть на тот же мотив: «По долинам и по взгорьям шла дивизия вперед…» или «Черный ворон, что ты вьешься над моею головой…». В 2003 году на трибьюте группе Пикник потом эту песню перепел Василий К. – причем сделал это довольно близко к оригиналу. 

Мы спросили у Эдмунда Шклярского, как ему понравилась такая версия, но он от ответа уклонился.

Я изначально благожелателен ко всем версиям, поскольку там наша часть заложена так или иначе, и поэтому лучше не комментировать, потому что ты становишься заинтересованным участником. Мы это воспринимаем, как интеллектуальный подарок.

Что до военных действий, то самой яркой операцией 1991 года была «Буря в пустыне»! Предыстория ее началась еще в августе 1990 года – с нападения Ирака на Кувейт. Тогда Саддам Хусейн обвинил власти Кувейта в том, что те воруют нефть из пограничного месторождения Южная Румейла. Захват прошел довольно быстро, однако мировое сообщество возмутилось. Громче всех протестовали США – те самые, которые помогали Саддаму в начале 80-х. В итоге 17 января 1991 года в Персидском заливе началась операция «Буря в пустыне». Война продолжалась 43 дня. Иракская армия, четвертая по силе в мире, потеряла 4000 танков, 240 самолетов, 143 корабля. 700-тысячные войска союзников похоронили лишь 148 человек. Полумиллионная армия Ирака – 9 тысяч. Почти треть воинов Саддама дезертировала во время сухопутной фазы операции, которая длилась всего два дня. Тогда «Буря в пустыне» казалась полной победой. С годами выяснилось, что это была всего лишь короткая и блестящая операция в ходе длительной и кровавой войны.

Среди прочих историй лета 1991 года выделялась и такая: Папа Римский Иоанн Павел Второй посетил свою родину – Польшу. И вот впервые за всю послереволюционную историю в Польшу пустили паломников из СССР – поклониться иконе Богоматери Ченстоховской – ее так и назвали «Матка Боска Ченстоховска» — и увидеть воочию Папу Римского. Эдмунд Шклярский, происходивший из польской католической семьи, тоже отправился в паломничество – вместе с клавишником «Пикника» Сергеем Ворониным.

Мы доехали до Кракова, какое-то время жили, а потом пять дней шли пешком до Ченстоховы, где и было тысячелетие иконы. Шли, в основном, русские паломники, а европейцы приезжали смотреть. Мы смотрели, как они приезжают на шикарных автобусах, все чистенькие. И уже прямо с Ченстохова прочувствовали этот путь и не жалели. Там была возможность ехать автобусами, у некоторых были, извиняюсь, мозоли – девочки перемещались. Но мы всё-таки хотели идти пешком, иначе, что это за паломничество такое… Самое запоминающееся – это сам путь. Идёт определённое количество тысяч людей из одного населённого пункта. Первые дни встречают дети и все прочие, вынося еду и питьё. На следующий день это уже не так актуально, и всё идут в более изолированной атмосфере. Ночевали мы в стогах сена, в школах, то предоставляли жители своё жильё. Нас сопровождали монахи, постоянно исполняли песнопения какие-то. 

Как ни странно, самого Папу Римского Шклярский и Воронин не увидели.

Я лично не видел, потому что мы дошли. То есть мы дошли до места назначения, в самом Ченстохове надо было идти в центр города, там оставаться. А мне это было неинтересно. Моё паломничество заканчивалось в Ченстохове. Некоторые ходили, мы по телевизору видели, но не многие его увидели, потому в город нельзя было войти. И показывали по большим телевизорам.

В Польше наших паломников встречали тепло, хотя и с опаской. Большого Брата не любили, и уже не боялись – именно в 1991 году развалился Варшавский договор. Скоро наши войска окончательно покинут Польшу. Перед уходом армия делала последние запасы: солдат заходил в магазинчик, протягивал деньги, скрещивал руки на груди и делал страшное лицо. В ответ на что хозяин молча выдавал ему пузырь денатурата с черепом и костями на этикетке. Пока же паломничество и встреча с Папой Римским казались чем-то невероятным. Чем-то таким, что могло происходить разве что в другом мире и на другом краю Земли. 

«Там на самом краю земли». В нескольких альбомах у нас есть а-ля русская народная песня, и она, в принципе, из этого ряда. И по мелодике, и по обращению к теме. Тема, связанная с природой, наверное, и человека, который чувствует себя свободным не в каменных джунглях, а где-то на краю земли, может, которой не существует, но тем не менее.

До края земли «Пикник» тогда так и не добрался. Вообще поездить в тот год толком не удалось. Даже по родной стране.

Мы ездили по Украине и Белоруссии. Это то поле, по которому мы и сейчас ездим. Мы не смогли доехать до Литвы, потому что уже висели наши афиши, но, как нам говорили, что там было написано на них или: «Не хотим русских!», или что-то ещё. Афиши уже висели, но нам не суждено было доехать. Поэтому и Украина, и Белоруссия и сейчас остаются. Как раз мы недавно в Молдавию ездили. До Молдавии мы тоже тогда не добрались.

Итак, 1991 год прежде всего запомнился двумя событиями. О первом – обмене денег – мы уже рассказали, а вторым был пьяный путч! Думаю, здесь нет смысла пересказывать его историю – как ближайшие помощники Президента СССР отправили его в отпуск и отрешили от власти. Как они весь день крутили по всем каналам «Лебединое озеро», а потом собрались на пресс-конференцию. И весь мир смотрел на трясущиеся руки и заплетающиеся языки новых властителей одной шестой части суши. Как они ввели в Москву танки – но, так и не поняли, что с ними делать. В результате первые БТРы застряли на Манежной площади. Там с утра 19 августа уже бушевал митинг – многотысячная толпа орала «Янаева под суд!», «Язова под суд!», «Долой КПСС!». Вышедшего на балкон гостиницы «Москва» Владимира Жириновского освистали – он призывал к поддержке ГКЧП. Попытались даже чем-то кинуть, но он стоял высоко… Тогда же люди стали собираться у Белого дома. Строить баррикады. В ночь с 20 на 21 августа в тоннеле возле Смоленской площади погибли три человека. А уже вечером 21-го все было кончено. Одних заговорщиков арестовали, другие успели покончить с собой – такие, как министр внутренних дел Борис Пуго. Тогда же, кстати, московские заборы украсились граффити «Забил заряд я в тушку Пуго». Горбачева восстановили на посту, правда, ненадолго: уже 25 декабря он сложил с себя полномочия президента несуществующей страны. Манежку на всякий случай перекопали – от грядущих митингов. Сначала там года полтора меняли трубы, потом обнаружили развалины XIV века и построили прямо на них подземный торговый центр с лампами-волдырями. В Питере все проходило немножко по-другому.

Мы как раз приехали из паломничества и на следующий день трансляция по радио. Включили телевизор – балет. Потом мне звонят, что собирается какой-то концерт. То есть о нас вспоминали очень часто, когда какие-то заморочки происходили в стране. Вспоминали, что эти песни уместны. И про «Настоящие дни», и про «Трепетные птицы», и про «Стрелу». Сейчас катавасия, сейчас о нас опять вспомнят. Действительно, вспоминали. Сыграли концерт на Дворцовой площади, помню, тогда ещё «Наутилус» выступал, Тальков. На следующий день мы уже уехали, уже всё закончилось с путчем, и мы уехали на летние Олимпийские игры, детские, в Анапу.

О самом значительном питерском событии времен путча мы вам как-то уже рассказывали. Тогда Леонид Федоров и Олег Гаркуша скрылись от этого бардака в деревне, как Ньютон от чумы, и создали одну из самых знаменитых песен «АукцЫона» – «Птицу».

А «Пикник» между тем готовил к выходу песню, которая уже прозвучала на концерте после поражения путчистов. Она до сих пор держится в радиоэфирах и является одной из самых востребованных на концертах. На альбом «Харакири» она вошла под третьим номером.

Мне тогда попалась книга Ницше «Так говорил Заратустра». Как ассоциация прочитанного родилась эта песня. Я когда-то в детстве в какой-то польской энциклопедии прочитал выдержки. И какие-то фразы, о чём я и говорю, что реклама не нужна, у меня ещё в детстве зародился интерес, поскольку книги не было, а интерес был. А попалась она мне в то время, когда и должна была попасться.

Кстати сказать, Шклярский не случайно прочитал “Так говорил Заратустра” Ницше именно тогда. Дело в том, что до той поры ее у нас и не издавали. Только в 1991 году ее перевод опубликовало московское издательство «Сирин». До того у нас знали только одноименную ораторию Рихарда Штрауса, написанную по мотивам Ницше. Да и то лишь вступительную ее часть – в заставке телеигры «Что? Где? Когда?».

А вот послушать в 1991 году было что! Даже притом, что ценителем отечественного рока Шклярский отнюдь не был:

Я слушатель такой, как и многие. Я слушатель-обыватель, поскольку я был воспитан на западной музыке, она единственная существовала. Все группы русскоязычные только начинали в то время – в 60-х годах. Поэтому мои пристрастия, они там. А то, что творится у нас, я вижу благодаря телевидению и радио. Кого я видел, но уже впоследствии, это был «Наутилус», я имею в виду такой яркий всплеск в 80-х годах, попозже – «Агата Кристи». Я имею в виду всплески, которые мне попадались, и их невозможно было не заметить, наверное, не только мне.

В 1994 году, кстати, на гастролях в Алма-Ате, «Пикник» познакомится с «Наутилусом Помпилиусом» и их тогдашним гитаристом Вадимом Самойловым. Тот как раз временно отошел от дел «Агаты». Знакомство почти через 10 лет выльется в совместный альбом «Тень вампира».

А пока Шклярский слушает западную музыку и там происходит масса интересного! Сразу четверной альбом «Use Your Illusion» выбросили на прилавки всего мира Guns’N’Roses. Впрочем, их обновленный хард моментально устаревал – на смену шла еще более злая и совсем бескомпромиссная молодежь. Музыкальной столицей мира в 1991 году стал город Сиэтл, главное течение в рок-музыке называлось «грандж», а пророками его стали Курт Кобейн и его группа Nirvana. Как раз в 1991 году они выстрелили своим эпохальным альбомом «Nevermind».

Меня это заинтересовало поскольку постольку, что я в вокале и мелодике Nirvana нашёл то, что мне когда-то нравилось. Это Cream, Джимми Хендрикс. То есть нового я, извиняюсь, ничего не нашёл. Я нашёл знакомый хороший вокал, знакомые аккорды. Другое дело, что подача была естественно другая – само звучание и что-то такое, но это было настоящая музыка тех времён, которая была исполнена с другой подачей, как мне казалось, с настоящими корнями.

Еще одним открытием 1991 года стала американская команда Red Hot Chili Peppers. В 1989 году они играли в Финляндии с «Бригадой С» и никому нафиг не были нужны. Через два года они потрясли мир альбомом «Blood Sugar Sex Magic». Это был не рок, не фанк, не блюз, не баллады, не рэп – какая-то смесь, непонятная, но очень ядреная.

Мне очень нравился и нравится их первый клип. Но с другой стороны, я считаю, что клип убивает саму музыку, потому что я иногда ловился на эти крючки – видеоряд был замечательный, потом я просил дать послушать альбом или песню, которая ассоциировалась, и, в принципе, она разочаровывала, потому что был большой упор на видеоряд. Клиповое прослушивание музыки – это совершенно другая история, она не имеет никакого отношения, в принципе, к музыке как таковой.

Ну и, наконец, помимо великих открытий в музыке, произошло, увы, великое закрытие. Осенью 1990 года на экраны вышел клип на песню «Innuendo» — заглавный номер будущего альбома Queen. Клип со своей анимацией, графикой и пластилиновыми куклами до сих пор смотрится потрясающе. Но кое-чего в этом клипе не было. Не показывали самих музыкантов – только их рисованные изображения. В следующем ролике «I’m Going Slightly Mad» лидер Queen Фредди Меркьюри появился в кадре в парике и с толстенным слоем грима. Он уже давно не появлялся на публике и не давал концертов. 23 ноября Фредди опубликовал официальное заявление о том, что он болен СПИДом. На следующий день его не стало.

Я помню это время, потому что мы были в Минске, тогда виниловая промышленность практически закончила своё существование, и почему-то нам там обещали, что будет издан CD. И мы переписывали какие-то песни для CD. Мы были тогда в буфете, когда объявили по телевизору, что умер Меркьюри. Поэтому это время я как сейчас помню.

Несмотря на болезнь лидера группы, альбом Queen «Innuendo» вышел просто великолепным. Шклярский очень внимательно следил за тем, что происходило в западной музыке – и делал свои выводы. Его собственные песни получались все более причудливыми и любопытными.

«Течёт большая река». Перекличка с песней «Течёт река Волга, а мне 17 лет». Когда мы это играли, вспоминался фильм про Монголию. Я помню какой-то довольно тяжёлый фильм про монгольского мальчика, потому что он был какой-то антирелигиозный, чёрно-белый, в детстве ещё смотрел. Тем не менее, какие-то ассоциации с этими звуками монгольских колоколов – всё это монгольская река, которая течёт по российским просторам.

Насколько нам известно, у Эдмунда Шклярского существуют две основных манеры сочинения песен – на гитаре или на рояле. Так вот, «Большая река» написана как раз на рояле. Добавим, что на трибьюте «Пикника» песня «Течет большая река» появилась аж в двух версиях. Ее исполнили Ольга Арефьева с «Ковчегом» и группа «Каберне Денев». 

Те, которые сочинены на клавишах, гармонически они сложнее и, может быть, разнообразней, потому что на гитаре я не могу взять такой аккорд, который по краске был даже похож на рояльный… Она, может, не богатая по аккордам, но была она написана на рояле, потому что, я помню манеру игры на рояле, я пытался заимствовать от…была некогда группа Blind Faith, там Винвуд играл, насколько я помню, на рояле. Манера, которой хотелось играть была его манера. В песне… забыл, как называется рояльная песня…It’s all right – такая песня.

Ну и добавим, что на трибьюте «Пикника» «Течет большая река» появилась аж в двух версиях: ее исполнили Ольга Арефьева и «Ковчег» и группа «Каберне Денев».

Между тем, группе надо было как-то жить, как-то ездить на концерты, которых не было! В это же время и в этой же ситуации будущий приятель Шклярского, вокалист группы «Ария» Валерий Кипелов работал сторожем. И это после всех стадионов! «Пикник» выкручивался по-другому.

По-разному организовывались концерты. Появлялись МКЦ, совершенно жуткое такое явление. Во-первых, экономия устроителей на всём – какие-то залы непонятные или студенческие аудитории, неприспособленные. Конференц-зал там даже нет того, чтобы сделать зал тёмным. К счастью, они быстро прекратили своё существование, но тем не менее. И аппарат какой-то тогда тоже был жуткий. Иногда нам приходилось отказываться от выступлений, потому что мы приходили и видели аппарат, который вообще не распечатан, то есть нет пульта, ничего. 

Во время одной из таких поездок и была сочинена следующая песня. 

«С тех пор, как сгорели дома». Опять же, я помню, когда она была написана, мы ездили по Дальнему Востоку, то есть это с этим совершенно не связано, тем не менее в автобусе от одного населённого пункта, может быть, от Артёма, к Владивостоку, или наоборот. На каких-то склонах ледяных пришли эти строчки. Опять же гипотетическое понятие свободы, которое, в принципе, нереально для человека, когда он лишён земли и всего, что его связывает, он становится свободным. Чему не позавидуешь, но тем не менее.

Как раз в это смутное и неблагоприятное в плане концертов время состав «Пикника» пополнился еще одним новым старым участником. Барабанщик группы времен альбома «Дым» Али Бахтияров вернулся в родную команду – в качестве директора.

Жизнь музыкальная, она была такой, что мы как-то волнами. Пересечёмся, потом пропадаем, потом снова пересечёмся. То есть мы пересекались или перезванивались. Он занимался, организовывал гастроли, насколько я помню, театров. А потом мы ещё раз пересеклись, и он, кроме этого, занялся и нами. Чудесная монополия концертных организаций, она прекратила существование. Зарождающийся капитализм тогда был совершенно не с человеческим лицом.

В отсутствие гастролей «Пикник» все равно ездил по стране. Правда, с другими целями. Время было такое – каждый выживал, как мог. 

Как это ни смешно, но поскольку была потребность в перемещении, мы ездили в Минск, иногда даже за тушёнкой, за колбасой. Потому что там был знакомый, в Витебске, и там еда ещё была. И он говорил: «Приезжайте». Мы с удовольствием, чтобы заодно и развлечься, приезжали туда на несколько дней и уезжали с тушёнкой, которую ели потом, по-моему, целый год. Недостаток перемещений гастрольных заполонял такой род перемещения. Как это не смешно, но у нас были какие-то осевшие накопления. Мы проживали нажитое, если так, можно сказать. Мы привыкли находиться в перемещениях пространственных – кроме того, что мы играем, мы ещё перемещаемся. Не всё же время Ленинград, а, как правило, даже не родной город, а перемещение по стране. Мы ездили и в паломничество к Папе Римскому. Потом были какие-то фестивали в Москве. Потом, как ни странно, в 1991 году мы делали три концерта в Октябрьском. Мы ничего не заработали. Это проводилось на средства персональные. Мы сами делали эти концерты, и они прошли для нас безболезненно в том плане, что они состоялись, и никто не был разорён. Я домашний человек в плане того, что я не люблю суеты, но внутри пространства, в котором мы находимся, я с удовольствием, если есть такая необходимость – переместиться куда-то.

Ровно так же – случайно – находились и возможности попасть на экран. С одной из них связана следующая песня:

Как ни странно, она была записана не для альбома, а был какой-то конкурс для школьников о французском языке. Там что-то должно быть написано про Францию. Там есть слово Париж. Мы её играли на ленинградском телевидении, и песня была написана по случаю, как сопровождение этой викторины старшеклассников по французскому языку.

Таким образом появлялись на свет не только случайные съемки, но и случайные записи. Которые теперь стали настоящими редкостями. Одна из них была сделана в Минске осенью того же 1991 года.

Там было из «Танца волка», нечто сборное. Там «Вечер» был записан. Он издан был на виниловой пластинке, тогда это уже были единичные экземпляры. «Коллекционный альбом» называлась. На обложке там в виде знака женщина.

Кстати, в 1991 году для того, чтобы оказаться в другом городе, можно было никуда и не уезжать. Можно было, например, лечь спать в Ленинграде, а проснуться уже в Санкт-Петербурге.

Бог его знает. Кто-то говорил, что не плохо Петербургу вернуть культурное лицо Ленинграда. Смысл какой-то такой. Это то же самое, примерно, не совсем, но, конечно, что в Египте живут не египтяне. Есть название, но оно вряд ли когда-нибудь будет соответствовать. Ленинград – тоже не самое подходящее. Так или иначе, несоответствие налицо. Никуда от этого не денешься. 

Альбом «Харакири», в принципе, был готов, оставалась доделать обложку и выпустить его! С обложкой было легко – Шклярский поместил на нее собственную картину. Впредь он всегда поступал именно так.

Это первая обложка, которую я нарисовал сам. До этого там были фотографии, например, «Родом из ниоткуда». Или рисовал художник. А «Харакири» — как раз первая, которую я сам нарисовал. Это была картина, давным-давно уже нарисованная. Она называется «Марионетки». Она не квадратная, как пластинка, а удлиненная.

А вот выпустить альбом на виниле удалось только через год. Вышел он на независимом лейбле «Matuzalem». Закрывала «Харакири» инструментальная пьеса «Новая азбука».

Во-первых, были какие-то образцы мировые, на которые мы обращали внимание. Мы слушали Сантану или Махавишну, которые нравились. Мне кто-то говорил, что соло надо играть тогда, когда не хватает слов. Слов не хватило, значит стали играть инструментальную музыку. Если песня идёт, ты уже не можешь выразить какой-то накал словами, тогда идёт соло. Не то, что человек умеет играть на гитаре, он играет соло. Мелодия рождается тогда, когда берёшь в руки инструмент, то есть отдельно они не рождаются, как у Чайковского или Бетховена. Необходим или рояль, или гитара.

Действительно, накал времени на альбоме «Харакири» был передан идеально. Все нервы 1991 года, вся неустроенность в восьми треках этого диска слышны до сих пор.

У каждого человека есть свои какие-то вещи. Наверное все помнят, ну не азарт, а эйфория, которая царила в первые годы перестройки. Когда съезды эти бесконечные шли, сейчас всё это изменится и рай земной наступит. Все думали, что может быть только лучше. Потом, вдруг откуда ни возьмись, одно, другое, третье… Я не беру даже бытовые, а все эти социальные проблемы, они обернулись, как волки, которые сидели в засаде, материализовались. Все думали, что будет совершенно другое. Осуждать – самое простое. Единственное что эйфория была, что будет хорошо; оказалось, что это не совсем так. К счастью, все реформы, они как-то… То есть, мы проваливались в том плане, что народ переставал ходить на концерты. Это главный был бич. У людей начинались совсем другие проблемы. 

С «Пикником» в последующие годы все было в порядке. Альбомы писались и пишутся, по пластинке в год, а то и чаще. «Пикник» всё так же ни на кого не похож и всё так же, казалось бы, ни на что не реагирует. Но пройдут годы, и наши дети будут ощущать наше время по альбомам «Пикника». Впрочем, это будет уже совсем другая история.