1989 год.

• • • В СССР проходит первый конкурс красоты.
    • Запущен первый отечественный корабль многоразового использования «Буран». 
    • После 741 недели пребывания в американском TOP 200 из списков журнала Billboard выпадает альбом группы Pink Floyd «The Dark Side of the Moon» 1973 года.
    • Впервые в истории советского телевидения программа «Что? Где? Когда?» прерывается рекламой. Зрители реагируют мешками возмущенных писем.
    • В кинопрокат выходят фильмы «АССА», «Интердевочка» и «Маленькая Вера».

… а из радиоприемников в это время доносится:

Во второй половине 80-х год шел за десять – и каждые 365 дней означали новую эпоху. К 1988 году ведущие советские группы уже официально выпускают свои альбомы на фирме «Мелодия». Снимаются первые клипы, проводятся большие концерты – такие, как арт-рок-парад в честь премьеры «АССЫ». С другой стороны – сохраняется система запретов. 

Московской группе «Крематорий» не разрешают выступать под собственным названием, и приходится сокращать его до «Крем»; власти срывают концерты за пять минут до начала, как это было, например, с «Зоопарком» в СДК МАИ. Едва не был сорван шестой фестиваль питерского рок-клуба – его должны были проводить на Зимнем стадионе Ленинграда, музыканты оплатили аренду, но в последний момент получили запрет на выступление. Тогда лидер группы «Телевизор» Михаил Борзыкин собрал толпу и повел ее на Смольный. Они прошли полдороги, когда начальство все-таки передумало и дало добро… 

Еще одной проблемой рок-движения в 1987-88 годах стали ославленные Майком гопники – теперь они создали организованные структуры. Самыми знаменитыми были «люберы» из подмосковных Люберец, но им ничем не уступали ростовчане из банды под названием «Закон и порядок» — причем и тех, и тех привечали в райкомах комсомола. Короче, все было можно, ничего было нельзя, и едва ли не самым ярким иллюстрацией двойственности того времени стало положение Константина Кинчева. Человек, чье лицо было известно всей стране – не по телесъемкам, которых не было, а по фильмам «Взломщик» и «Переступить черту» — официально находился под угрозой ареста и под подпиской о невыезде. Тем не менее, он умудрялся разъезжать по стране и продолжать работу над очередным альбомом группы «Алиса».

Константин Кинчев. С 1985 года по сей день – фронтмен и автор большей части материала группы «Алиса». Отец троих детей. Большой поклонник рыбалки. Убежденный православный христианин. 

Запись продолжалась сессиями, поэтому процесс был достаточно растянут. Мы альбом выпустили в 1989 году, а начали писать зимой 1987-го. То есть достаточно долго — два года, хотя материал был прописан: мы никак не могли свести его, потому что искали дырки на «Мелодии», чтобы туда в студию попасть.

К 1989 году дискография группы «Алиса» насчитывала два полноценных альбома, к тому же выпущенных на виниле: это альбом 1985 года «Энергия» и альбом 1987 года «Блок Ада».

Работа над альбомом «Шестой лесничий» — от момента написания первой песни и до выхода в продажу — длилась целых 4 года.

Альбом делался в полном смысле слова «на колесах» — в легендарной передвижной студии «MCI» — 10-метровом вагоне, набитым под завязку высококлассной аппаратурой (24-канальный магнитофон с системой шумопонижения «Dolby», микшерный пульт «Sony» и другие чудеса техники, включая цветные мониторы). Его сделали в Лондоне специально для международной выставки «Связь-80», которая проходила в Москве накануне Олимпиады. Домой англичане увезли 250 тысяч долларов – в то время бешеные деньги. А вагон остался в СССР и стал записывать различные оркестры и народные хоры. Вся эта экзотика шла за рубеж, потраченные доллары отбивались, а по ночам в этом вагоне творилась экзотика ещё большая. Ещё в 1883 году звукорежиссер Виктор Глазков одновременно писал в этом вагончике «Аквариум» с «Радио Африкой», «Странные игры» и «Мануфактуру». В 1987 году в нем была записана алисовская «Блок Ада». С «Лесничим» все было не так просто: в 1988-м вагон постоянно колесил по стране, и музыкантам приходилось за ним поспевать. 

Мы пользовались малейшей возможностью, чтобы прописать уже готовый материал.  Нам здорово помогал в этом Виктор Глазков, хозяин передвижной студии. И мы двигались по его маршруту, поскольку он нас писал подпольно и совершенно бесплатно, потому что о деньгах разговоров в то время не было. А он говорил свой график передвижений по стране, мы в те города подтягивались. 

Большая часть записи прошла в Минске. Никто из музыкантов до этого не бывал там, но группа была уже к тому моменту популярна и узнаваема. Поэтому сразу по приезде в Минск Кинчев просто уселся на центральном бульваре Шевченко в надежде, что кто-то его узнает и устроит куда-нибудь на некоторое время пожить. Это сработало.

Нас приютили, обогрели, а на жизнь мы зарабатывали собственными песнями, как всегда и делали.

Девушку у которой поселились музыканты сразу прозвали Маха-Ямаха. Её мать все время варила самогон для продажи, но Кинчев и Компания тогда предпочитали портвейн, который, кстати, очень удачно продавали в магазине этажом ниже. По воспоминаниям басиста Петра Саймойлова, сервис в той квартире был на высшем уровне – достаточно было стукнуть пяткой в пол и тебе приносили портвейн, два удара – приносили водку. 

Кстати, незадолго до этого, осенью 1987 года, Кинчев и Самойлов написали песню, открывшую диск «Шестой Лесничий».

Как-то ночью или под утро мы бренькали на гитарах, и вдруг появились смешные строчки: «Новый метод. Новое мышление. Я тебе разрешаю всё». А дальше уже посмеиваясь и покуривая написали песню.

Помимо распивания горячительных напитков, в свободное от записи время музыканты играли в шахматы и шашки. Кроме того, надо было где-то находить деньги на еду и на портвейн. Выходили из ситуации обычным для того времени способом – давали квартирные концерты.

Квартирники — это уже вынужденная необходимость. Когда кончались деньги, брал гитару и шёл петь песни. Гитару я называл кормилицей. У меня начиналось всё «как бы». Я был известен в узком кругу людей, как пел Борис Борисович Гребенщиков. Потом «как бы» стал более известен, когда в «Алису» пришёл. Квартирники — для того, чтобы было на что кушать. Мне всё-таки нравится играть электричество, я «заточен» под электричество. С коллективом играть — гораздо больше радости…

Через 9 лет после выхода «Шестого Лесничего» Константин Кинчев и лидер группы «Объект Насмешек» Александр Аксёнов (он же Рикошет) записали альбом ремиксов на песни «Алисы» – «Геополитика». Для некоторых версий использовались только мелодия оригинала или 2-3 засемплированных слова, для других Кинчев переписал вокал заново. Новой версии «Нового метода» определили и новое место – конец альбома.

После знаменитого концерта, который прошел 17 ноября 1987 года во Дворце Спорта «Юбилейный», и последующей статьи «Алиса с косой челкой» в газете «Смена» в творческой биографии «Алисы» начался период известный как «Дело Кинчева».

На концерте стражи правопорядка, как обычно, проявили себя. На сей раз милиционер толкнул беременную супругу Кинчева. Тот заступился за жену – и был нокаутирован, а затем заброшен в «воронок». После этого все-таки вышел на сцену и посвятил песню «Эй ты, там, на том берегу» «иностранным гостям, ментам и прочим гадам». Через несколько дней журналист газеты «Смена» Виктор Кокосов обвинил Кинчева в пропаганде фашизма, заявив, что помимо драки с милиционерами, он кричал со сцены «Хайль Гитлер!». По совокупности событий прокуратура Петроградского района возбудила уголовное дело по статье 206 ч.2 – злостное хулиганство. Кинчев в ответ подал в суд на Кокосова, обвинив его в клевете. Алиби было железное: концерт записан от начала до конца. Тем не менее «Алисе» мотали нервы более года, отменяли выступления. Все это время Кинчев и остальные участники группы находились под постоянным контролем милиции. Но в самой идиотской ситуации находился лидер коллектива.

У меня в ту пору была подписка о невыезде, я сильно рисковал — меня просто могли в «Кресты» закрыть, если бы вычислили. Хотя смешно, подписку о невыезде мне выдали в Питере, хотя прописан был в Москве. Меня умудрились закрыть на 10 дней: я посидел в тюрьме и продолжил работу над альбомом. Мы торопились, потому что было не ясно, как всё это обернётся: я был готов к тому, что уеду года на 2-3 в места не столь отдалённые. 

В Минске, где музыканты писали первую часть альбома, работать приходилось ночью. В 23:00 Виктор Глазков заканчивал писать ансамбль «Верасы» и принимался записывать «Алису». Разумеется, записывали тайком. Подписка о невыезде Кинчева и повышенная бдительность милиционеров в ночное время — запись принимала поистине криминальный оборот. Однажды, в ожидании своего времени записи, музыканты чуть было не закончили работу над альбомом досрочно…

Мы сидели в подъезде ближайшего от студии дома, согреваясь горячительными напитками, и ждали, когда нам фонариком дадут сигнал, что можно заходить. Конечно, один раз нас милиция накрыла: видимо, соседи вызвали, сказали, что сидят в подъезде 5 человек и распивают. Но обошлось: мы отдали весь наш запас, который в авоськах держали — милиция довольная ушла. Ничего не проверяли, учитывая, что я находился под подпиской, ситуация была довольно щекотливой.

В любую минуту работы в Минске Кинчев мог загреметь в одно очень рок-н-ролльное место — поселок Шушары неподалеку от Ленинграда — концерт 1986 года на той зоне до сих пор вспоминают в кошмарных снах участники группы «Аукцыон». В мае 1987-го в тех же Шушарах в ДК «Нива» был проведен грандиозный фестиваль «Рок-Нива». Его провел легендарный продюсер Андрей Тропилло в пику питерскому рок-клубу. Во время этого фестиваля был зафиксирован на пленку альбом «Блок Ада», и там же Кинчев впервые показал друзьям песню «Тыр-тыр-тыр». Она была написана накануне, а в 1988 году вошла в альбом «Шестой Лесничий». На диске в скобках было указано второе название, и именно оно со временем стало главным.

Мы сидели в беседке с Рикошетом, подошёл Юрий Шевчук и сказал, что у него день рождения, сразу выпили. Он спел песню «Революция», а я продекламировал ему «Тоталитарный рэп». Обнявшись, продолжили чествовать Юрия Юлианыча. 

Особый резонанс среди рокеров вызвал второй куплет, в котором Кинчев пересчитал всех питерских звезд:

Ой, ну, это я чего-то так просто, по-доброму, подтрунивал над всеми членами рок-клуба.

Единственная по-настоящему обидная строчка «Тоталитарного рэпа» посвящалась группе «Кино»: «Но о «Кино» я не хочу говорить».

В Питере они с Цоем общались не особенно близко, хотя за творчеством «Кино» лидер «Алисы» следил еще со времен альбома «45». Отношения стали ближе, когда Виктор перебрался в Москву. В последний период его жизни они часто сидели на кухне и показывали друг другу новые песни. Именно Кинчев стал одним из первых слушателей «Красно-желтых дней». Мало того, позже он вспоминал еще об одной неопубликованной цоевской песне – со словами «Не промахнись, атаман, не заряди холостым». По его словам, Цой не стал записывать ее из-за того, что остальные киношники сочли ее похожей на «Алису».

Далеко не со всеми музыкантами «Кино» у Кинчева были теплые отношения – может быть, это и вызвало к жизни столь резкую строчку. В любом случае, уже через 2 года на концертах вместо «не хочу говорить» лидер «Алисы» стал петь «не могу говорить». Вскоре в репертуар группы вошла песня Цоя «Спокойная ночь». На концертах фанаты приветствуют ее особым ритуалом: во время куплета весь зал садится на корточки, а на припеве встает, выбрасывает руки вверх и поет хором. 

И всё же опасность загреметь за решетку однажды реализовалась. 14 марта 1988 года Константин Кинчев и директор группы Александр Тимошенко были осуждены на 7 суток за мелкое хулиганство. Дело было так: за неделю до этого, на квартире у Тимошенко, Кинчев и Самойлов пели новые песни приглашенному в гости Андрею Тропилло. Вечеринка затянулась за полночь, соседи вызвали милицию: играть музыканты прекратили, и стражи порядка удалились, однако в 4 часа утра вернулись и без каких бы то ни было объяснений доставили Кинчева и Тимошенко во Фрунзенское РОВД. По постановлению народного судьи разбирательство дела было отложено на 23 марта, директора оставили за решеткой, а музыкант отбыл на концерты в Псков. 

Сейчас Кинчев вспоминает эту историю со смехом. Оказывается, всё было не так уж и страшно. Обошлось даже без стрижки особого, тюремного фасона. Сыграла свою роль бешеная популярность лидера «Алисы» в народе.

Было смешно, когда меня к начальнику тюрьмы вызвали. Он говорит: «Ну, что надо тебя стричь». Я говорю: «Замечательно, стригите. Через неделю будет пол-Питера бритоголовых, вам это надо?». Он подумал: «Ладно, тебя не будем стричь. Но директора твоего подстрижём». На что я сказал: «Подстрижете директора, потом подстригусь я, потом опять пол-Питера». Таким образом, отвоевали и шевелюру директора тоже. 

Более полную версию этих событий, а также всю историю «дела Кинчева» можно найти в Интернете и в книге Нины Барановской «По дороге в рай». В 1980-е Нина работала в рок-клубе и отвечала за литовку песен, в том числе и группы «Алиса». Без ее разрешения ни один текст не мог звучать со сцены – впрочем, находясь на должности цензора, она была, скорее, редактором. 

В той же книге отмечен и ещё один любопытный момент. На одном из заседаний бюро Ленинградского обкома партии обсуждали рок-клуб, и первый секретарь обкома Юрий Соловьев лично положил в карман на память текст песни «Шестой Лесничий». Позднее один из следователей, работавших над делом о мнимом хулиганстве Кинчева, рассказывал, что буквально каждый день раздавались звонки из обкома партии, где это дело находилось на особом контроле. Так что истинные мотивы «дела Кинчева» находились не в милиции, а, видимо, гораздо выше, и сценаристы этого дела не носили серых шинелей. Кстати, уже упомянутая песня, давшая название альбому, была написана не Константином Евгеньевичем, а его другом детства Андреем Киселевым. 

Мы жили на одном этаже: я в 41 квартире, а он — в 40. Андрей известен как «новый романтик» из группы «Ночной проспект». А потом он стал серьёзным православным христианином, служил в храме. «Шестой лесничий» — его песня. Он разрешил мне использовать ее, а ещё одну пою на альбоме «Танцевать» — «Знаки».

Для исполнения партии бэк-вокала в песне Кинчев пригласил Инну Желанную, известную на тот момент по работе в группах «Фокус» и «М-депо», а годом позже ставшую вокалисткой «Альянса».

С Инной мы были знакомы давно. Познакомились на каком-то квартирнике. Я знал, кого приглашаю: очень серьёзная, большая певица.

Долгое время самые проницательные поклонники группы считали, что «Шестой Лесничий», о котором поется в песне, не кто иной, как Михаил Горбачев, который был шестым по счету Генсеком ЦК КПСС, к тому же в конце песни упоминалось имя «Миша». Справедливости ради, отметим, что на самом деле Михаил Сергеевич был всего лишь пятым, так как ни Ленин, ни Хрущев никогда должности Генерального секретаря не занимали. И вообще, политика тут была ни при чем.

Да нет, это так, просто, смеялись. Андрей вкладывал более серьёзный смысл. Мы немножко простебались, процитировав классиков.

Процитированным классиком оказался Борис Гребенщиков, строчку которого «Миша из города скрипящих статуй» из текста одноименной песни, Кинчев использовал в конце песни.

В июне 1988 года в Советском Союзе проходят двухнедельные празднования 100-летия крещения Руси. Впервые христианский праздник в атеистической стране проходил с таким размахом. Именно тогда партийные деятели начали появляться в церквях со свечками. 70-летняя война против церкви была закончена. Монастыри и храмы постепенно начинают возвращать во владение церкви. В пантеоне Русской Православной Церкви появляются новые имена – к лику святых причисляют Андрея Рублева, Дмитрия Донского и Максима Грека. Впервые в Союзе массовым тиражом в 100000 экземпляров выйдет Библия. Рок-н-ролльный мир на это событие прореагировал слабо – более модными вещами в этой среде считались буддизм и славянское язычество. Однако в жизни Константина Кинчева именно в этот момент что-то начало меняться…

Это величайшее событие, которое стало тем камушком, который привёл меня  к пути, который я избрал. Складывается впечатление, что я вдруг стал православным, но это не так. Я долго и мучительно шёл к обретению веры. По сути христианином я был всё время… Но очень много себе доверял и считал, что мне не нужны посредники… Это абсолютно стандартная форма, которой грешат все ищущие. Я тоже озвучивал дерзкие мысли, но бережно к Создателю и Творцу пытался относиться. Всегда. 

И для меня это было очень значимым событием, поскольку историей Руси я начал интересоваться с 4 класса школы. Все, что связано с Русью, действительно меня интересовало, заботило.

Сам Кинчев не избежал увлечения язычеством. Поэтому резкий поворот к православию воспринимался как нечто театральное. Его вообще многие воспринимали как актера – человека с тысячей масок, за которыми чаще всего не разглядеть подлинного лица.

Я – шут, естественно. А кто же ещё? Им и был, им и остаюсь.

Потому тема театра проходит сквозь все его творчество. Помянута она и в песне «Театр теней», в основе своей списанной с композиции «Kyoto Song» группы The Cure.

Увлечение творчеством Роберта Смита тогда не выглядело чем-то экстраординарным: The Cure очень внимательно слушал и Виктор, и братья Самойловы из «Агаты Кристи»… Яркость и надрыв англичан очень подходили к отечественной тематике.

Я не устоял от соблазна использовать гармонию и мелодию известного коллектива, но выносы делаю и по сей день, что автор музыки — я и группа The Cure. Почему я? Потому что вторая часть развития этой песни — моя додумка.

Обложка диска «Шестой Лесничий» была разработана художником группы Андреем Столыпиным и одобрена Константином Кинчевым. До сих пор непонятно, каким образом цензурой была пропущена эта идея с шестью полуразложившимися черепами в луже крови.

Столыпин придумал и знаменитый логотип «Алисы»: вся эта история с показом Джоаной Стингрей альбома «Алисы» Энди Уорхолу и последующим начертанием им этого знака на консервной банке — не более, чем миф.

8 марта 1988 года семья Овечкиных — мать и ее десять детей в возрасте от 9 до 26 лет — захватывают самолет, следующий рейсом Иркутск-Ленинград. Братья Овечкины, известные в Иркутске как ансамбль «Семь Симеонов», проносят на борт оружие в футлярах от музыкальных инструментов. Требования террористов – посадка в Лондоне. На ответ летчиков, что самолету необходима дозаправка, следует требование сесть в Финляндии. Самолет сажают в Выборге. В результате неумелого штурма погибают три пассажира, многие получают различные травмы. Четверо братьев стреляют в себя, но перед этим убивают свою мать по её же просьбе. Из террористов в живых остаются маленькие дети, 28-летняя Ольга Овечкина и 17-летний Игорь Овечкин.

Ольга будет осуждена на 6 лет, Игорь — на 8. В 1999 году эта история ляжет в основу фильма Дениса Евстигнеева «Мама».

Что ещё по этому поводу можно сказать? Надо же было так затуманить головы людям, то есть всем моим соотечественникам, что они были способны на такие отчаянные поступки ради того, чтобы попасть в Америку. Америка казалась раем на земле, недосягаемой мечтой. К этому приложила руку лживая насквозь идеология периода застоя, мне кажется. Ужасна и печальна судьба этих Овечкиных, которые себя уничтожили и лишили жизни ни в чём не повинных людей.

Через некоторое время после этих событий Константин Кинчев, Андрей Шаталин и Петр Самойлов полетели на уже упомянутые акустические гастроли в Пермь. По понятным причинам, музыкантов в аэропорту обыскивали с особым пристрастием. Оружия в футлярах инструментов не оказалось. Зато там оказалась початая бутылка водки, которую музыкантов тут же заставили вылить. Музыкантам посоветовали больше заниматься физкультурой. Возможно, как раз после этого случая «Алиса» решила, что одним из номеров альбома «Шестой Лесничий» будет написанная в 1986 году песня «Аэробика». Это самый динамичный и провокационный трек на пластинке, и возможно, поэтому впоследствии из всех композиций с релиза клип был снять лишь на нее.

«Аэробика» — это путёвка в творческую жизнь большому и серьёзному чиновнику телевидения — Константину Эрнсту. Он снимал этот клип. С Костей мы были знакомы достаточно хорошо: частенько встречались, выпивали, отдыхали на юге.

А я уж не помню, как написал такую песню. Хотелось, чтоб в видео девчонки были достаточно во фривольных позах, чтоб перебивки делали. Но Костя все сгладил, ощущалась уже тогда его толерантность, необходимая для чиновника его масштаба и уровня. Он в то время только-только закончил институт и был полон творческих планов, хотел стать режиссёром. К телевидению он не имел ещё никакого отношения, вот и предложил снять клип. Мы согласились.

Кто бы мог подумать сейчас, что когда-то давно генеральный директор Первого канала, элегантный Константин Эрнст, когда-то носил лохматые волосы до плеч, куртку-косуху и бегал по подвалам с видеокамерами.

Как и для многих рок-коллективов того времени люди, имевшие отношение к программе «Взгляд», так или иначе сделали немало и для группы «Алиса». Кто-то снимал клип, кто-то помогал с эфирами, кто-то оказывал поддержку в «деле Кинчева». С кем-то до сих пор поддерживаются теплые отношения, о ком-то просто сохранились добрые воспоминания. 

И до сих пор нормальные отношения, когда видимся с Александром Любимовым. Ещё был замечательный человек, который мне очень сильно помог в борьбе с недобросовестными журналистами, в лице определённых персонажей, имеющих отношения к газете «Смена». Это Евгений Додолев: мы с ним до сих пор общаемся. Соответственно, Костю Эрнста Женя на телевидение, наверное, и привёл. С Женей мы больше общаемся, чем с Константином Львовичем.

Записи «Аэробики», однако, была омрачена одним неприятным случаем. Кинчев очень хотел, чтобы соло-гитара в песне прозвучала на «отлично». И буквально замучил Шаталина количеством дублей. Когда трек наконец-то записали, тот не выдержал и сказал Кинчеву: «Ты фашист, Гитлер, я с тобой больше работать не буду и из группы ухожу».  И ушел. На его место был приглашен гитарист Игорь Чумычкин. 

Во время упомянутых выше гастролей в Перми произошел ещё один эпизод. На последнем из четырех концертов, в самом его разгаре, на сцену вышли люди с суровыми лицами и прервали выступление группы. Как выяснилось потом, это были афганцы, возмущенные строчками из песни «Завтра может быть поздно» («оккупантом не может быть партизан») и песни «Новая Кровь» («кто-то прошел через Афганистан, у него обнаружен СПИД»).

В то время в Советском Союзе еще не было известно о случаях заражения СПИДом. Только спустя несколько месяцев станет известно о первом смертельном исходе — заражении посредством нестерильных шприцев 27 детей в Элисте, — и правительство издаст «Указ о профилактических мерах по борьбе со СПИДом». На уколы разрешат приходить со своими шприцами: одноразовые ещё долго будут дефицитом. Начнут публиковать санпросвет-бюллетени. Люди станут бояться операций. Но в тот момент, в Перми, афганцы всего этого ещё не знали, и в кинчевских строчках им слышалось только оскорбление. «Да если бы я в Афгане переспал с местной женщиной, меня сразу бы расстреляли!» — кричали они. Кинчев пытался объяснить им, что речь совсем не об этом, но не успел. С темы СПИДа перескочили на тему войны на чужой земле. 

Спор затянулся надолго и в драку не перерос. Уходя, многие из афганцев даже пожали руку Кинчеву, но на обратном пути все-таки угнали РАФик, на котором музыкантов возили по Перми. Что же до СПИДа, то группу риска, наряду с гомосексуалистами и проститутками, в СССР составляли как раз воины-интернационалисты, пытавшиеся забыться после кошмаров войны с помощью уколов. А что такое наркотики, лидер «Алисы» знал не понаслышке. Для альбома «Шестой лесничий» он записал песню, сочиненную в память о ближайшем друге Борисе, погибшем от передоза.  

Он умер в августе 1986 года, вот тогда и написалось у меня «Осеннее солнце». Песня очень личная. 

На альбоме ремиксов «Геополитика» представлена Рикошетовская трактовка этой песни. Однако в отличие от «Нового Метода», в основу ремикса легла только основная мелодия композиции и всего одно слово из текста. К 1998 году название песни изменилось на «Осеннее Солнце».

Что же до гастролей в Перми, то впоследствии концертные записи были растиражированы на аудиокассетах под названием «Акустика в Перми», а в 1995 году они были изданы на компакт-диске как «Акустика. Часть Первая». Именно на этих уральских концертах музыкантами впервые были представлены акустические версии некоторых песен с «Шестого Лесничего».

В конце 1988 года фургончик фирмы «Мелодия» под управлением Виктора Глазкова, в котором записывались музыканты, переехал из Минска в Вильнюс. Пришлось ехать за ним, чтобы завершить запись альбома. В Прибалтике в это время набирали силу антисоветские настроения. В Риге был создан народный фронт Латвии. Верховный совет Эстонии провозгласил верховенство законов Эстонии над законами СССР. Совет Литвы провозгласил литовский язык государственным. 

К этому времени «дело Кинчева» уже завершилось, подписка о невыезде была снята, поэтому милиционеров можно было опасаться не так сильно. Но проблема жилья в Вильнюсе для музыкантов была ещё очень актуальна. А решали её старым проверенным способом.  

Где жить? Что делать? В Вильнюсе есть Золотые ворота: по слухам, человек, который проходит через них, может загадать желание. Я загадал единственное желание: «Хорошо бы нам к кому-нибудь «вписаться», хорошо бы к нам сейчас кто-нибудь подошёл и «вписал» нас». Мы сели на лавочку, закурили, подошёл человек и сказал: «О! Какими судьбами у нас в городе?». Я сказал: «Мы тебя ждём». Он говорит: «Меня зовут Джин же Беккер, я барабанщик». Я говорю: «А ты можешь нас вписать?». Он говорит: «Конечно!». Всё, и мы стали жить у него, потом жили ещё у девушек, с которыми он нас познакомил.

Так что, если перефразировать название следующей песни, «солнце было за них». Проблема с жильем решилась отлично, песни дозаписали быстро, Виктор Глазков умудрялся по-прежнему работать по 24 часа в сутки. Как-то раз, правда, он музыкантов не по-детски напугал. Представьте себе такую картину: Глазков выходит из-за пульта, говорит: «Сейчас, ребята» — и падает лицом вниз, даже рук не вытянув, закрылок не выпуская. И лежит. Но хорошо лежит. И дышит нормально. Просто так устал человек. Но не умер.

Памятник надо ставить Виктору! Он работал только на энтузиазме. Я и сам поражаюсь, каким образом это ему удавалось. Он душу вкладывал, работая с нами.

Умер другой человек: в самом начале 1988 года Константин потерял еще одного друга. Его потеряла вся страна – по крайней мере, та ее часть, которая слушала хорошую музыку и читала хорошие стихи. За несколько месяцев до смерти этого человека Кинчев написал для него песню, но не смог предотвратить того, что случилось.

Получилось так, что Саня Башлачев был в достаточно серьёзной, затянувшейся депрессии. В принципе, эта песня у меня и получилась как некая поддержка другу… Но, к сожалению, не смог я, видимо, серьёзно донести. Несколько поверхностная песня, потому что, если б получилось так, как я хотел, Саня, наверное, был бы до сих пор жив.

Что произошло 17 февраля 1988 года в питерской квартире на 9 этаже блочного дома, мы не знаем. И никогда не узнаем. Обсуждения тут неуместны, смерть поэта – почти всегда тайна, жизнь поэта –  тайна всегда. Позднее Кинчев посвятит СашБашу еще одну песню — «Шабаш». 

20 ноября 1988 года в Москве, в спорткомплексе «Лужники», состоялся концерт памяти Александра Башлачева. Этот день многие музыкальные критики считают концом золотого века русского рока. На сцену вышли Александр Градский, Андрей Макаревич, Юрий Наумов, «ДДТ», «Чайф», «Калинов мост», «Зоопарк», «Телевизор», «Аукцыон», многие другие.  И «Алиса».

Чума играл первый раз на этом концерте, а ещё ситуация была в связи с этим концертом… Мы взяли Игоря, и он должен был знать программу. Для того, чтобы было удобнее его вводить в программу, я обратился к Алле Борисовне Пугачёве с просьбой помочь, и она предоставила на месяц свою репетиционную базу. Я там репетировал, за что Алле Борисовне огромное спасибо и поклон. Она замечательная женщина, хороший человек. Поможет, я уверен, в любую трудную минуту. После этого я к ней не обращался, но это осталось в памяти. Так что мы подготовились хорошо, сыграли тоже хорошо.

Эти три имени – Башлачев, Кинчев и Пугачева – впервые пересеклись еще в 1985 году: музыкальный критик Артемий Троицкий привел рокеров в гости к звезде. Часа в три ночи хозяйка квартиры села к пианино, Башлачев взял гитару, а Кинчев и Святослав Задерий устраивали шумовые эффекты.

Кстати, Пугачева записывала этот сейшн на кассету. Так что теоретически эта запись могла сохраниться где-то в ее архивах, но так это или нет – знает только сама Примадонна. 

За время записи альбома в группе произошли серьезные кадровые изменения. Из старых участников остались Кинчев, Петр Самойлов и Михаил Нефедов. Место клавишника Поль-Хана Кондратенко занял Владимир Осинский. А немногочисленные саксофонные партии прописал Алексей Журавлев по прозвищу «Пончик». Самой заметной, как мы уже говорили, была замена гитариста.

Шаталин ушёл, и я пригласил в коллектив Игоря Чумычкина. Я о Чуме узнал от Юры Наумова из группы «Проходной двор»: послушав альбом, связался с Юрой, он дал мне телефон Игоря. Я Игорю позвонил, он приехал и согласился играть у нас. Причём, сразу слышно — звук неподражаемый. Конечно, Игорь гениальный гитарист.

Через некоторое время Шаталин вернулся в группу, но и Чумычкин в ней остался. В дальнейшем Шатл брал на себя традиционно роковые ходы, а Чума подключался там, где нужно было придумать что-то нестандартное. Одна из центральных тем альбома — композиция «Стерх» — была сделана Игорем Чумычкиным. 

Кинчев написал эту песню накануне 5-го фестиваля Рок-клуба и хотел исполнить её там же, на концерте в Ленинградском Дворце Молодежи. Но произошел казус. Закончив электрическую программу, он пошел за кулисы за обычной гитарой, так как песня существовала пока только в акустическом виде. Но ведущий этого не понял и объявил, что группа «Алиса» закончила свое выступление. Поэтому премьеру песни пришлось отложить.

Песня «Стерх» писалась в Питере… Долго у меня как-то не получалось. Долго очень я её писал: она конкретно засела и не отпускал, наверное, месяца три.

Кстати, для тех, кто не знает, стерх – это крупный белый журавль, гнездящийся в тундре и лесотундре Сибири.

«Шестой лесничий» вышел многомиллионным тиражом в 1989 году. Крови он попортил музыкантам еще немало – в стране был дефицит всего, не хватало то бумаги, то целлофана, который пришлось доставать где-то в Армении. В довершение всего на первом тираже альбома обложка оказалась не красной, а малиновой – из-за того, что красной краски найти не удалось. Все это и постоянные бюрократические проволочки фирмы «Мелодия» привели к задержке выхода пластинки.

Рубрика «Звуковая дорожка» газеты «Московский Комсомолец» тут же признала «Шестого Лесничего» разочарованием года. Немудрено – открытием года тогда был признан «Ласковый май». Со временем история расставила все по местам: альбом оказался глубоким и при этом безупречно ярким. Впереди музыкантов ожидали новые диски, трагические события внутри коллектива и за его пределами, пополнения в семействах, духовные искания и многое другое. Но это уже совсем другая история…