1998 год.
- В Санкт-Петербурге захоронены останки императора Николая II и его семьи.
- Происходит тысячекратная деноминация рубля. В оборот возвращается металлическая копейка.
- В России появляется новый пивной бренд – «Балтика».
- Сборная Франции впервые в своей истории становится чемпионом мира по футболу.
- Костюмом года становится синее платье Моники Левински.
- А песнями 1998 года, по мнению одноименной программы, стали следующие творения:
Если судить по программе «Песня года», то ничего в нашем обществе не меняется года с 1971-го. Жизнь и поп, и рок-сцены была переломлена пополам в один день — 17 августа 1998 года. После этого дня, как и после любого кризиса, быстрее восстановился более здоровый организм. Рок-н-ролльная среда, в которой никогда не крутились большие деньги, вернулась к записи «по дружбе» и «за копейки» — ровно так, за счет приятельских отношений, был записан дебютный альбом Земфиры. После дефолта «Аквариум» стал писаться не в Лондоне, а в Питере – оказалось, что и дома неплохо. Новые имена в 1998-м полезли как грибы – например, в тот самый день 17 августа была образована группа «Иван Купала». Но и ветераны встряхнулись – в тот год совершенно по-новому зазвучала давным-давно знакомая команда «ДДТ» с программой «Мир №0». Для героев сегодняшней программы год тоже выдался бурным. А итогом его стал альбом, который вернул группу на вершины хит-парадов. Альбом, песни из которого по сей день поет вся страна.
Владимир Шахрин. Создатель, гитарист, вокалист, основной автор песен группы «Чайф». Угнал автомобиль «Москвич-401» у своего деда, был задержан мусорным баком (из записей детской комнаты милиции)
Обстановка была просто такая необыкновенная, дружеская, домашняя. Yазвать это студией было достаточно сложно. Никакой комнаты отдыха не было, поэтому все находятся в одном помещении. В этом, конечно, есть «минусы» — кто-то постоянно тебя пытается поправить и сказать: «А, может быть, надо так, а может быть, так». Но с другой стороны, есть непередаваемое ощущение коллективного творчества – то, что я всегда ценю. Когда все сделал практически один человек, сразу слышно потому, что он мыслит всё равно по-своему. А когда работают 5-6 человек, то становится интересно, ёршистее становится картинка.
1998 год начался для группы «Чайф» не первого, а седьмого января – в день, когда на телеэкраны вышла программа «Рождественские встречи Аллы Пугачевой». В тот раз Пугачева решила рискнуть – и позвала не только традиционную поп-тусовку. Надо напомнить, что рок-музыкантов на экранах в те новогодние праздники можно было пересчитать по пальцам – только «Несчастный случай» и Максим Леонидов отметились на первом и четвертом каналах, а кроме того, в «Ночи в опере» на НТВ спели Макс Покровский, «Мегаполис» и «Агата Кристи», а на ОРТ – Гарик Сукачев. И все. Алла Борисовна придумала более масштабную диверсию: она пригласила в свою программу Наталью Медведеву – певицу, писательницу, фотомодель, бывшую жену Эдуарда Лимонова, обладательницу тяжелого характера, яркого таланта и роскошного голоса, скончавшуюся в 2003 году.
Кроме Медведевой, в программу был вставлен целый рок-н-ролльный блок – силами «Ва-Банка», «Серьги» и «Чайфа». Большинству аудитории «Рождественских встреч» эти имена ничего не говорили, но Пугачевой хотелось попробовать.
Алла Борисовна придумала, что Рождество, новогодние праздники должны сближать всех. Она не заставляла играть по чужим правилам, поэтому сделали отдельный блок, в котором музыканты примерно из одного цеха будут играть живьём. Я всегда говорю: «Ребята, если вам позвонит Алла Пугачева, предложит что-то сделать, а вы откажетесь, вот тогда я готов буду принять ваш упрёк любой».
Для выступления на «Рождественских встречах» «Чайф» подготовил 2 номера – «Силы небесные» и «Вольный ветер». Однако первую песню решили не играть –слишком серьезная. Сыграли вторую. Она потом и вышла на сборном диске – в живой версии.
Позже гитарист «Чайфа» Владимир Бегунов вспоминал это выступление как предельно тяжелое. Публика в зале сидела мертвая и в рок-н-ролл явно не врубалась. Но был у этого концерта и свой плюс – тот же Бегунов рассказывал, что группу, наконец, начали узнавать слесари и прочие мужики в гаражах. А вот старые друзья из северной столицы напряглись. Не все, но многие.
Наше участие на Рождественских встречах было воспринято однозначно – Москве продались. Но, думаю, проблема совсем в другом. Напряглись люди, которые в середине 80-х были очень важными фигурами на фоне российской сцены. Рок музыка — прогрессивно, популярно, и они в Ленинградском рок-клубе были самые главные. Но со временем перестали быть такими. И наше участие на центральном телевиденье в Рождественских встречах Пугачёвой – непринятие неуспешного человека тех, у кого что-то получилось.
Вкусив телевизионного успеха, «Чайфы» сели в студию записываться. Хотя то место, куда они сели, «студией» назвать было сложно. Ну да, по крайней мере, магнитофон там стоял. С остальными удобствами было сложнее.
Она потом получила название «АВ-студия». Это одна из самых небольших и малобюджетных студий в Екатеринбурге. Группа «Чайф» пытается доказать, что совсем не обязательно ехать в дорогие студии столичные или, тем более, зарубежные, чтобы записывать хорошие пластинки. Главное – материал, который ты пишешь, и энергетика, которую ты несёшь. По узенькой-узенькой лестнице наверх, на 4 этаж, нужно было затаскивать всё своё оборудование. Мы туда приносили свои гитарные усилители, барабаны. Приносили в один павильон, метров 25 квадратных, где внутри стоит пульт, и возле этого пульта все пишется. Есть ещё маленькая комнатушка, где можно писать отдельно голос и где с трудом входит барабанная установка. Из-за размеров помещения звук ударных получается специфическим — я его узнаю сразу же.
Весь этот экстрим, наверняка, напомнил музыкантам времена альбомов «Дерьмонтин» и «Дуля с маком». Тогда, в 1987-м, они писались в подвале ДК «Уралобувь», в щедро натопленной, несмотря на 30-градусную жару, комнате. И ничего, за две недели уложили на пленку два альбома, набитых хитами под завязку. «АВ-студия», судя по всему, тоже строилась не для неженок.
Никаких удобств в этой студии нет, даже туалета. Поняли в первый же день работы, когда ребята поднялись покурить на лестничную площадку и обнаружили там батарею бутылок с подозрительной жёлтой жидкостью. Мы привезли с собой чайник, кофеварку, сервиз. И эти бутылки наверху, конечно, невозможно было терпеть, поэтому нам пришлось купить резиновые перчатки, ящики и сделать операцию по выносу мочи за молодыми музыкантами. И когда нас спрашивают: «Помогаете ли вы молодым музыкантам?», я отвечаю: «Да мы горшок из-под них выносим! То есть нянькаемся».
На всякий случай – группа, оставившая батарею бутылок, называлась «Чернослив». «Черно» — это в честь солиста Стаса Чернецкого, про «слив» вы, наверное, сами поняли. Если выйти из студии и сесть на 18-й автобус, то можно доехать до того места, с которым связана следующая песня. То есть до «метеогорки». Это на заметку будущим экскурсоводам…
В «Светлой музе» пытался понять, что произошло с обычным мальчиком из города Свердловск, которого никто не подталкивал к написанию песен, к творчеству, к сочинению, к рифмованию — откуда взялась муза? И в этой песне разговор с самим собой. «Она родилась в маленьком доме, где окна смотрели на серые горы, синоптики там врали беззлобно, они обещали попутного ветра»: дом, в котором я родился, стоял под метеогоркой — на серой горе находился метеоцентр, где синоптики беззлобно врут нам каждый день и делают это до сих пор.
Дома, в котором Шахрин родился, уже нет – его снесли много лет назад. Это был обычный деревянный барак, в котором жило несколько семей.
Семья всё время жила в достаточно спартанских условиях — своя двухкомнатная квартира на четверых. Когда я ходил в шестой класс, у нас появился первый автомобиль. Старый, занюханный «Запорожец», но это был, наверное, один из самых любимых автомобилей, и мне отец разрешал на нем ездить в лесу.
Многие песни на альбоме «Шекогали» ведут свое начало из юности музыкантов. Из тех времен, когда Шахрин с Бегуновым служили в армии, учились в строительном техникуме и работали – один на стройке, а второй в милиции. Ну, и жили – кто как умел.
Мы вначале с семьей жили с родителями, потом я понял, что невозможно. Работая на стройке, я получил комнату в коммуналке: четырехкомнатная квартира, три семьи, в каждой — по двое детей. И в коридоре просто тапочки, тапочки, тапочки, тапочки. Но, с другой стороны, ужаса эти воспоминания у меня не взывают потому, что это был кусок моей жизни. Я, конечно, стал гораздо более буржуазным типчиком, и глупо мне из себя строить парня с улицы, это уже не так, к сожалению или к радости. Я все про того парня помню и стараюсь искренне рассказать его историю. Но это уже история не про меня.
Из того времени Шахрин и Бегунов вынесли не только воспоминания, но и друзей. Одного из них – Роберта Газизулина – можно найти в перечислении списка авторов альбома «Шекогали».
С Робертом Газизулиным мы учились в одной группе. Он всегда писал стихи, но стал строителем. Не часто с ним встречаюсь, но с глубоким уважением отношусь к его таланту стихосложения.
Шахрин пишет песни все-таки на свои тексты. А вот у Владимира Бегунова с Газизулиным сложился удачный творческий альянс, примером которого и стала следующая песня.
В этой песне буквально несколько слов я под себя адаптировал с разрешения автора. Песня очень нестандартная и необычная для группы «Чайф». И мне было интересно ее спеть.
Сам Шахрин, кстати, в это время помог записать альбом «Шалуны на Луне» своему старинному другу, одному из основателей группы «Чайф» — Вадиму Кукушкину. А Бегунов взялся за продюсирование группы «Чистосердечное признание». В 2000 году этот проект даже появится на сцене фестиваля «Нашествие», но после выступления в Раменском заглохнет.
Если углубиться в биографию группы, можно найти в ней корни еще одной песни. В январе 1976 года в 10 Б класс свердловской средней школы № 36, где учился Шахрин, пришел новый ученик Владимир Бегунов. С этого момента началась история «Чайфа», однако в 1976-м в мире музыки происходили и другие, как минимум, не менее значимые события. Именно тогда мировое раста-движение получило свой гимн. Песня Боба Марли «No Woman No Cry», вышедшая двумя годами раньше на альбоме «Natty Dread», к 76-му стала интернациональным хитом.
Тогда же докатилась она и до наших широт — благодаря тому, что ее оперативно перепели Boney M. Шахрин давно мечтал сделать свою версию этой вещи. И сделал, однако тут начались проблемы с копирайтом.
Мы эту песню играли на танцах и между собой на саундчеках. Это действительно великолепная песня. Но я Вовке тогда говорил, что на английском её петь не буду — не знаю этого языка, и будет смешно: «Давай я попробую написать на русском, не делать точный перевод, а совершенно другую песню по ощущениям». Мы честно нашли авторов и написали им. На самом деле, мало кто знал, что это не песня Боба Марли. И когда песня начала играть на НАШЕм Радио, то честно было заявлено авторство. И нашлись наследники, которые запретили играть — мы готовы были купить права на данное исполнение. Нам не разрешили, поэтому изворотистый русский ум придумал гениальную вещь: в следующем тираже песня осталась на пластинке, но из оглавления ее присутствие было убрано. Поэтому многие люди удивляются, почему на следующем тираже 13 песен, а играет 14.
Теперь разберемся насчет авторства. Согласно всем источникам, автором песни действительно значится не Марли, а его приятель Винсент Форд. Кстати, на обложке «Шекогали» его имя написано неправильно. Так вот, Форд был другом Боба еще с детства. Они вместе учились играть на гитаре, когда юному Бобу было негде жить и нечего есть, Форд приютил его у себя на кухне, потом они вместе собрали группу Wailers и так и не расставались до конца жизни Марли. А Винсент Форд припеваючи дожил до 2000-х, хотя он был старше Боба на четыре года. Так вот, песню «No Woman, No Cry» написал-таки Боб – во время ночного перелета с Ямайки в Англию. А потом просто подарил авторские права своему другу – в благодарность за поддержку в тяжелые годы. С тех пор автором главного регги-хита всех времен и народов считается не реальный автор песни Боб Марли, а его приятель Винсент Форд. И этот самый Форд отказался поделиться с Шахриным. Ничего, и так обошлись.
Владимир Бегунов. Гитара, вокал, временами – музыка, один из отцов-основателей группы «Чайф». Раньше из-за острой нехватки порнопродукции с явным интересом просматривал эротические программы в женском отделении бани.
Идея о Марли «висит» над группой очень давно. Но не лады с английским — монгольский дается легче. И люди, которые этой песни у Марли не слыхали, говорят, что она абсолютно в стиле «Чайфа». Эта песня кажется теперь своей.
Об авторских правах в 1998 году говорили много. Пока, правда, не у нас, а в Соединенных Штатах: новая редакция американского Закона об авторском праве впервые запретила взламывать электронную защиту легальных копий аудиоCD и компьютерных дисков. Тогда же на Горбушке окончательно исчезли понятия «болгарский» и «китайский» диск: вся пиратская продукция отныне делалась у нас, и все об этом знали. Заводы в Москве, Зеленограде, Екатеринбурге, Ростове-на-Дону гнали «левые» кассеты и диски едва ли не круглосуточно, зарплату там платили регулярно и не задерживали, что для тех времен было редкостью. Вообще понятие «борьба с пиратством» в том году выглядело забавно. В руководстве крупных звукозаписывающих лейблов сидели люди, которые пиратили «фирму» еще в 80-е. Российское авторское общество выдавало пиратам так называемые «лицензии» на выпуск музыки, на которую само прав не имело. У группы Pink Floyd была пара песен, которые музыканты записали в 60-е и категорически запретили выпускать где-либо. Их нигде официально и не выпускали – кроме опять-таки России.
Наши музыканты к пиратам относились по-разному. Например, Борис Гребенщиков с самого начала давал добро на выкладывание всех своих записей в Интернете – а там кто угодно волен делать с ними что угодно. Московские панки и альтернативщики сами тусовали на Горбушке все выходные, закупали там западные записи и сдавали свои – а фронтмен «I.F.K.» Паштет вообще жил в доме возле Горбушки. Хватало, однако, и музыкантов, которые пиратов терпеть не могли – по понятным причинам. Владимир Шахрин был именно из таких.
Я к пиратству всегда относился достаточно одинаково. Воровство – оно и есть воровство.
Одним из самых больших хитов с будущего альбома стала песня, которую Владимир Шахрин написал у себя дома. И тему тоже нашел дома – буквально в детской.
В песне семейная ситуация описана. Я понимал, что в этом возрасте ребенок наиболее одинок, и ей кажется, что ее никто не понимает. Подростки становятся кричаще одинокими — припев должен быть кричащий. Моей старшей дочери было 14-15 лет, и я пытался ей привозить девичьи наряды, платьишки. Она их аккуратно вешала в шкафчик на плечики и носила черные балахоны с надписью «Nirvana», «Metallica». Начала ходить в достаточно сомнительный репутации заведение «Сфинкс», которое в простонародье называлось «Свинарник», потому что таковым и являлось на самом деле.
С той поры клуб «Сфинкс» очень здорово изменился. Он переехал в другое помещение и стал настолько полноценной рок-н-ролльной площадкой, что еще во время реставрации туда вселилась дюжина молодых групп и стала использовать его как репетиционную базу. А в те легендарные времена Шахрин был едва ли не первым рокером, зашедшим в «свинарник». И то не по музыкальным делам.
Я ездил туда, пытался с охраной говорить, чтобы приглядели. Говорил с хозяином заведения, что всех на мелкие кусочки порву, если здесь что-то случится. А он мне: «Вова, ты, по крайней мере, знаешь, где она. Ты можешь понять, кто ее компания и с кем она общается».
Уже после выхода альбома песня «В ее глазах» была экранизирована. Директор «Чайфа» Дмитрий Гройсман предложил смонтировать клип на основе концертных съемок группы. Получилось недорого, но со вкусом. Собственно, до квиновской «Богемской рапсодии» так снимали все видеоклипы в мире.
По тем временам это было действительно здорово. Таких визуальных клипов с нарезкой было немного. Вообще группа «Чайф» была пионером в толковых малобюджетных проектах.
Альбом «Шекогали» записывался не одной сессией, а в несколько заходов. Связано это было с тем, что «Чайф» активно гастролировал по всему постсоветскому пространству, и время на студию приходилось буквально выкраивать. Гастроли были успешными, и тем обиднее был единственный прокол в городе, который свердловчане считали своим вторым домом — в Питере.
У нас был момент, когда мы реально Ленсовет не собрали, а это не самый большой зал в Питере.
Да и в те времена «Чайфы» относились к Питеру тепло. Несмотря на все выкрутасы местной рок-общественности. Все-таки с Питером был связан и первый прорыв – выступление перед членами Союза Композиторов в 1987 году. В Питере писались классические альбомы «Не беда» и «Давай вернемся». Писались всем миром, на «Давай вернемся» помогали ДДТ-шники, что в конце 90-х было уже немыслимо. На альбоме «Шекогали» нашлось-таки место треку, посвященному северной столице.
Может быть, до сих пор мы отдаем свои долги тому же Майку Науменко, его первому движению, играющему классическую рок-музыку. Я вообще считаю, что у нас очень немного русских групп, которые играют рок-музыку в чистом виде. По крайней мере, в том виде, в котором я начал ее слушать в 60-х, в 70-х годах. «Кошка» – это как раз попытка держаться корней.
Впрочем, и в самый критический момент отношения в Питере были испорчены не со всеми. В 1987 году в ЛДМ-е «Чайфы» сдружились с компанией страшно выглядевших пьяных панков, которые оказались группой «Объект насмешек». С той поры почти все эти панки протрезвели, привели себя в порядок, сменили музыкальное направление и стали называться Tequilajazzz. Но традиционно теплые отношения с «Чайфом» сохранили. На день рождения «текиловцы» преподнесли Шахрину подарок – велосипед.
Нашли велосипед и поставили его в поезд. Илья позвонил им и говорит: «Ну что, как там наш велосипед?», а они: «Так мы его в поезд поставили». Илья прибежал в этот состав, поезд приехал 5 часов назад, и, естественно, его уже переделали и отправили обратно в сторону Питера. Оказалось, что проводница домой этот велосипед взяла. Когда ей сказали, что это для Шахрина и «Чайф», она сама притащила велосипед.
Илья – это Илья Спирин, екатеринбургский директор «Чайфа». В тот день рождения велосипед был не единственным подарком, были у Шахрина и другие приобретения – но об этом в другой раз. И разговор будет долгим.
В первые дни августа 1998 года никто не ожидал потрясений. То есть ожидали, но несколько другого свойства, чем финансовый дефолт. Событием месяца должен был стать концерт в Лужниках 11 августа. Впервые в России играла великая группа The Rolling Stones. На разогреве был «Сплин», только что выпустившие «Гранатовый альбом».
Мы ходили на этот концерт. Для меня это одно из самых значимых событий. Может быть, с точки зрения музыки это не было сверхъестественным явлением, но увидел настоящих «роллингов». Особенно, когда пошел дождь и они вышли на эту маленькую сцену – было очень по-настоящему. Самый важный критерий в моем восприятии музыки. Вот насколько ПО-НАСТОЯЩЕМУ, вот насколько это ОРИГИНАЛ. На середине концерта вдруг я понял, что это те же самые парни, которые в 1964 году вернули Америке американскую музыку.
Немногие тогда разделили шахринский энтузиазм. Билеты продавались плохо, а в день концерта полил дождь. Запись шоу в Лужниках потом показывали по телевизору – там видно целое поле зонтов. Не целое, впрочем, а с довольно большими прорехами. Все-таки Rolling Stones никогда не считались в народе группой уровня Beatles, Uriah Heep, Smokie или ABBA. Так было и в 70-е, и в 80-е на любой точке обмена пластинками.
Пластинки «роллингов» были одни из самых дешевых на нашей толкучке. Их всегда можно было выменять в неограниченном количестве. Я только и рад, что время это было для меня достаточно доступным.
Объяснялось это так: риффы Rolling Stones нашему народу не близки. Дескать, нам ближе мелодии, какие в изобилии поставляли Пол Маккартни или Кен Хенсли. Между тем, и в российской традиции, если покопаться, можно найти аналоги гитарным запилам «стоунзовского» Кита Ричардса. Есть такой прием, когда частушечник голосит свои частушки, а 3-4 гармониста в угаре колбасят один и тот же ход. Называется это дело «матаня».
«Матаня» – бодрая, весёлая история. Я настолько устал перед многими журналистами и людьми оправдываться. Тебя пытаются в чём-то обвинить, и тебе уже хочется сказать: «Я во всём виноват, да, валите всё на меня». Песня как раз про такого человека: герой этой песни берёт всё на себя. Пытались скрестить старую русскую народную мелодию и какие-то элементы хип-хопа.
Самое забавное, что значение слова «матаня» Шахрин до записи не знал. Оно и немудрено: его не во всяком словаре найдешь. У Владимира Даля, например, такого нет. В «Этимологическом словаре» Макса Фасмера – тоже.
Когда придумал это слово, мне показалось, что так красиво, но где-то вроде бы слышал — матаня. Начали узнавать — действительно, есть плясовая песня, есть плач, а матаня – такая разухабистая.
Не успели «Чайфы» выйти со стадиона «Лужники», как тут же в кармане Шахрина зазвонил телефон. И приключения продолжились! Звонил директор группы Дмитрий Гройсман. И новости у него были неприятные.
Вынесли всю аппаратуру с нашей репетиционной базы, и мы через СМИ предложили грабителям вариант, что они в течение суток возвращают, а мы не ищем их.
Самым печальным во всей этой истории было то, что подозрение едва не пало на ни в чем неповинных людей — музыкантов дружественной группы «Смысловые галлюцинации».
Мне стыдно, но я расскажу. «Смысловые галлюцинации» репетировали у нас на базе. И ограбление прошло, когда нас не было, а они репетировали после нас. И естественно, нашлись добрые люди, которые начали говорить: «Ты знаешь, что их выгнали с той базы, потому что они профукали колонки, как у вас. Они там должны кому-то». Я Бубе говорил: «Мне дико неудобно, но если это кто-то из твоих, ну, бес попутал, то верните и замнем эту ситуацию».
По счастью, оказалось, что «Глюки» тут ни при чем. На самом деле колонки вернулись к хозяевам через 50 часов.
Оказалось, украла кучка наркоманов. Очень банально. Один другому сказал, что там диджейская аппаратура, которая им на наркоманской рейв-дискотеки обязательно необходимо — и они залезли и вынесли. Их поймали потому, что они несли две колонки в цыганский поселок продавать. Я перед Бубой и перед «глюками» публично извинился.
Видимо, именно эти события нашли отражение в характеристике басиста Вячеслава Двинина, помещенной на развороте альбома «Шекогали».
Цитируем: «Был снят со столба и задержан на железнодорожной станции Билимбай при попытке похитить громкоговоритель «Колокол» для последующего применения его в басовой колонке».
Кстати, если вы нашли что-то странное в наших лайнерах по поводу Шахрина и Бегунова – они из того же источника. Двинин выступил на альбоме и как автор одной из песен. Вот этой.
Я знал, что Слава пишет потому, что после группы «Настя» у него был свой коллектив — человек с песенным багажом. Мы с ним нашли хороший алгоритм сотрудничества, когда он приносит и текст, и музыку, а я слова адаптирую под себя. Иногда это большие изменения, а иногда — несколько фраз. Здесь не было слова «филин», у него, по-моему, вообще было слово «слайд». Тогда как раз вышла «Древнерусская тоска» у Гребенщикова — мне он очень понравился. Захотелось в эту сторону сделать реверанс, поэтому там появляется цитата из БГ.
Последний год ельцинской эпохи начался 17 августа 1998 года. Весь офисный народ оказался на улице – и в какой-то юмористической программе показали забастовку менеджеров, которые сидели и стучали мобильниками об асфальт. В ситуации образовавшегося избытка свободного времени можно было заработать у пунктов обмена валюты – курс тогда гулял вверх-вниз месяца полтора, особенно в столицах, и долларов двести пятьдесят в день были реальностью. Потому возникали километровые очереди – как когда-то за акциями АО «МММ». А вот музыкой в те дни заработать было трудно… В том числе и нашим «Чайфам», которые к лету 98-го закончили альбом, но из-за нагрянувшего кризиса не смогли его издать.
Мы хотели, как хитрые, лето подождать, пока на рынке затишье — вот осенью на нем отлично заработаем!
Если бы альбом «Шекогали» вышел вовремя, он бы получился другим. Там было бы 12-13 песен вместо 14. Пара вещей – как оказалось, определяющих – была добавлена уже в первые месяцы 99-го года. А еще одна тогда же была отброшена и пару лет дожидалась своей очереди. Проблемы были не только с содержанием альбома, но и с его концепцией. Она появилась только в последний момент и совершенно случайно, благодаря басисту «Чайфа» Вячеславу Двинину.
Слава у нас певун известный: внутри коллектива поёт, пожалуй, больше всех, особенно, когда выпьет. Иногда, когда мы едем в автобусе далеко, он может часа 1,5-2 петь всевозможные песни, которых я никогда не слышал: очень смешные, трогательные, забавные. Оказалось, что он эти песни переписал из отцовской тетради. И «Шекогали», которая в простонародье называется «Трипапец-пец-пец», — хоровая песня группы «Чайф», которую Слава всегда и запевает.
Вдруг нам показалось, что альбом получается достаточно серьёзный и музыкальный по тексту и что его немножко надо поперчить и посолить. Мы поняли, что «Шекогали до зари» надо записать, но не в студии. Поэтому вынесли на лестничную площадку один микрофон. Слава стоял сверху лестничной площадки, мы с Бегуновым —снизу. У нас было две акустической гитары, и звукорежиссёр Петрович сказал: «Я знаю, как их нужно расстроить. Нужно, чтобы шестая струна была немножко недотянута, а третья — немножко опущена. И тогда получится нормальный подъездный строй, какой положено». И мы эту песню с удовольствием проорали и спели. Её как раз поёт Слава, а не я.
Звукорежиссер Владимир Елизаров, работавший над альбомом «Шекогали» — одна из главных легенд свердловского рока. Первой записанной им работой стал альбом «Вези меня, извозчик» Александра Новикова. Впрочем, уголовно-бардовская тема в карьере Елизарова все-таки была случайной. В 1987-88 годах Елизаров ездил по стране с «Наутилусом», взял на себя львиную долю работы над альбомом «Князь тишины», а после распада золотого состава группы стал сотрудничать с «Чайфом». И внес в студийное звучание группы немало тонкостей.
Мы настраивали, старались, и всегда получался «подъездный строй», но я никогда не анализировал, почему. И ты в студии никогда не сделаешь в тюнер. Будешь долго настраивать гитару. А Петрович — «человек с ушами», звукорежиссер, преподавал музыку в музыкальном училище.
Ну, и под конец – о самом слове «Шекогали». Это гибрид слов «шейк» и «хали-гали» — танцев, появившихся практически одновременно, в 1950-е годы. И тот, и другой были необычайно популярны у «стиляг», а вот инвалиды в электричках в тонкости музыкальной моды не врубались и названия танцев часто коверкали.
Лето 1998 года не только закончилось ураганно – оно и началось так же. В прямом смысле слова. Потому что в июне, перед отъездом Владимира Шахрина в Париж, выяснилось, что у группы запланировано выступление на фестивале «Русского радио». Слово было дано – и группа поехала, правда без Шахрина. Тот провел время в Париже – с удовольствием и, как мы вскоре увидим, с пользой. Остальные трое выступили-таки в Москве – под названием «Тройка Ураган». Роль политрука на сей раз взял себя Владимир Бегунов – учил тексты, повторял аккорды, выяснял ситуацию с аппаратом и единственный на всем фестивале не пил. «Тройка Ураган» ожидала провала, но приняли их неожиданно здорово, все срослось прямо на сцене. Однако второй концерт играть не хотелось страшно, и он не состоялся. Потому что 20 июня пришел настоящий ураган. Знаменитый московский ураган 1998 года, когда рекламные щиты летали по воздуху, деревья падали, как домино, сломались несколько зубцов на Кремлевской стене, крест на Новодевичьем монастыре, частично сорвало крышу у Большого Кремлевского дворца и Большого театра. Несколько человек погибло. Июль прошел без потрясений, а на август-сентябрь 1998 года у «Чайфа» были запланированы гастроли «вниз по матушке по Волге». Маршрут был знакомый еще по временам туров «Рок чистой воды», публика ждала и готовилась, но в конце августа деньги обесценились, и гастрольная жизнь в стране замерла. «Чайфы» все-таки решили не отменять концерты и не обманывать ожидания поклонников.
Попробовали сделать тур сами. И вот Илья Спирин и Дима Гройсман провели титанически неимоверный труд. И вдруг бах! – этот кризис, а нам нужно ехать. Мы понимаем, что билеты неплохо проданы, но эти деньги не отбивают расходы, потраченные на организацию. Договорились с ребятами-аппаратчиками — они нам дали аппарат по демпинговой цене. В итоге по нолям примерно — не попадаем, но и не зарабатываем.
Вместе с «Чайфами» на бесплатные гастроли поехали старые друзья – группа Tequilajazzz, которой тоже было что показать публике: они как раз закончили «Целлулоид»
Позвонили ребятам: «Ну, есть два варианта: можно унизительно сказать, что всё отменяем. Людям с билетами будет трудно объяснить, что у нас касса не сходится. Или мы можем гордо пройти по этой луже с дерьмом и ничего не заработать». И они сказали: «Идём гордо!». Мы проехали все эти города, сыграли чудесные концерты, отлично провели время вместе, не заработали ни фига, но воспоминания у всех остались очень хорошие.
Это некий гимн. Любому музыканту всё ясно: огромный геморрой для наших семей и близких — наши артистические тараканаы, постоянный сбор сумок. Мы уезжаем, приезжаем, болеем, похмелье, творческий ступор, ещё что-нибудь не так. Но это наша жизнь, мы все не можем по-другому.
Время, проведенное «Чайфами» и «Текилой» на пароходе, отнюдь не прошло зря. Именно в ходе этого тура начали закладываться основы новой программы «Время не ждет», которую коллективы воплотят три года спустя.
Это офигительное было время. И компания была шикарная: мы действительно очень любим этих ребят, они отличные музыканты и, что редко бывает, и хорошие парни без снобских заморочек. Мы можем любить разную музыку, играть разную музыку, но при этом уважительно друг к другу относиться.
Часть репетиций проходила в ореоле романтики, безумного счастья. Сказочное время, выдалось очень много хороших дней. Картина совершенно нереальная: плывет баржа, на ней стоит мощный аппарат, и четыре раздолбая что-то играют, эхо над водой.
«Время не ждет» — песня, с которой Шахрин и компания возились дольше всего. И так ее тогда и не сделали. Вообще-то директор «Чайфа» Дмитрий Гройсман в творческие вопросы не вмешивается — так они с Шахриным договорились еще в 1992 году. Но тут он уперся, поскольку песня действительно нуждалась в переделке.
Мы записали 4 варианта, но сами понимали, что что-то не так — отложили на полку. И сделали абсолютно правильно, потому что на следующем альбоме мы её сыграли именно в том варианте, в каком она была придумана. Что значит, дурная голова рукам покоя не даёт.
Окончательная версия войдет в одноименный альбом «Время не ждет» в 2001 году. С фанк-версией 1998 года история получилась загадочная. Ее планировали включить в альбом «Время не ждет» бонус-треком, но в последний момент передумали. И с тех пор все следы того первого варианта исчезли. Точку в истории песни поставил спор между Шахриным и Гройсманом в московском такси на улице Герцена. Дело было ночью, оба вышли из клуба, застопили тачку и вроде бы поехали по домам – и тут спор вспыхнул с новой силой.
Мы очень сильно ругались. Из машины выскакивал на улицу, орал, а он за мной: «Давай сядем, поговорим спокойно». Ругались из-за музыки, и таксист с удивлением выходил, смотрел: два человека орут про какие-то песни, про ритмы. Мы вот так ехали: ругались, останавливались, выскакивали на улицу, потом снова садились, ехали дальше, потом опять доходили до какой-то определенной точки кипения и снова.
Таксиста спор не особо напрягал. Потому что счетчик тикал, деньги шли – а ругались музыкант с директором 4 часа. В конце концов Гройсмана позвали в студию, показали вещь, которая была ему совершенно незнакома. Он даже переспросил: «Это вы так «Время не ждет» переделали?» Оказалось, нет – так переделали старинную, еще начала 80-х песню «Завяжи мне глаза.
Нам не хватало одной песни: «А вот же, мы на концерте сейчас играем по-другому «Завяжи мне глаза», давай её запишем». Если составить десятку наиболее удачных текстов, то она бы вошла. Это тот удачный вариант, когда, казалось бы, песня с достаточно социальным подтекстом не устаревает. Наверное, такой же феномен есть «Ой-йо».
На песню «Завяжи мне глаза» был снят серьезный постановочный клип. Всего видеороликов с этого альбома было сделано четыре. «Матаня» никогда нигде не показывался, еще два были сделаны полуконцертными, а вот над «Глазами» решили поколдовать. Снимали в Доме Пашкова – старом здании Ленинской библиотеки. В 1812 году дом Пашкова пережил пожар Москвы, потом пытался пережить ремонт, а тогда переживал съемки. Крайним в этом случае оказался барабанщик Валерий Северин.
Начало октября, выпал первый снежок, это здание на капитальном ремонте — электричества нет, окна вставлены не все, гуляют сквозняки, без полов, без потолков, но очень красиво. Ведь главное же в клипе, чтобы режиссеру и оператору нравилось. Во дворе стояла машина с открытым багажником, в котором был мини-бар с водкой и салом, чтобы не околеть. Мне-то повезло, я в пиджаке все время был, а для Валеры Северина сшили рубашку из туалетной бумаги, из салфеток. И его полить должны были водой, чтобы «рубашка» расползлась. Ну, его тепленькой из чайника поливают, а после каждого дубля лили на Валеру водку из бутылки: что-то сразу в рот, остальным растирал. Снимать пляжную сцену на море в июле каждый дурак может.
6 декабря 1998 года «Чайфы» потеряли друга. Умер Сергей Шкаликов. Актер театра-студии Олега Табакова, а позже – и МХАТа. Он прожил недолго и сыграть успел немного – остались какие-то роли в телесериалах и рецензии на спектакли, в которых его называли одним из самых интересных актеров чеховского МХАТа и своего поколения. Малоизвестный факт: именно Шкаликов первым спел песню на стихи Сергея Есенина «Мне осталась одна забава – пальцы в рот да ядреный свист». Задолго до того, как она стала знаменита в исполнении Александра Малинина. Кроме всего прочего, Шкаликов писал стихи – правда, об этом знали только его ближайшие друзья. Одно из его стихотворений в 1998-м стало песней группы «Чайф».
У меня осталась бумажка со стихами: очень легко писалась мелодия, но не хватало буквально двух строчек.
Мы познакомились на каком-то концерте, когда заехали на 2 дня в Москву. В клубе «Пилот» за столом появился Миша Ефремов и Серёга Шкаликов, и мы как-то крепко затусовались. Кончилось тем, что мы в «Ниву» Ефремова набились девятером. И всё: мы поняли, что это наши люди. Мы еще у Шкаликова жили на даче во время записи альбома «Пусть всё будет так, как ты захочешь».
Сергей Шкаликов не услышал «Я рисую на окне» в готовом виде. Но акустическую версию успел: как только Шахрин сочинил песню, записал ее под гитару на диктофон-мыльницу и отправил кассету в Москву.
Если альбом был готов еще летом 1998-го, то обложку сделали только весной 99-го. Это становится ясно из иллюстрации в книге «Чайфстори». На картинке фотограф Михаил Королев снимает кадр для задника компакт диска – четверо «Чайфов» в смокингах и девица с фингалом в вечернем платье. А кто-то в этот момент снимает самого фотографа и видно, что на фотографе – майка с рекламой «Концерта по заявкам» в Горбушке. А он прошел как раз 13 марта 1999 года, так что и обложку сделали не раньше.
Вначале была придумана история с фотографией, когда мы сидим все в смокингах с чашечками кофе, а в середине сидит девушка с синяком — чтобы непонятно было: или мы её спасли, или, наоборот, мы ей наваляли. Да и все оформление было с «тюремными» фотографиями.
На развороте альбома Бегунов написал про себя сам, три остальных текстика сочинил Шахрин – на основе своих воспоминаний и рассказов коллег. Жалко, места в буклете было немного, а то про себя лидер «Чайфа» мог дописать что-то типа «Заставлял солисток церковного хора петь развратными голосами». Поводом к такому обвинению была следующая песня.
Мы вдруг поняли, что нам нужен бэк-вокал. У нас была знакомая девчонка, которая пела в церкви. Мы попросили ее привести с собой еще-кого-нибудь. Пришли все церковные и как начали в знойном блюзе петь, как на паперти. И мы говорим: «Вы что, с ума сошли? Вы всех распугаете. Нам нужно, чтоб было порочно, чтобы было грязно, чтобы было слышно, что самки стоят у микрофона».
В этой песне все играют очень мало: всегда ценю такие аранжировки. И мне очень нравится, как эта песня в плейлисте записана — «Маленький белый х…». По-моему, очень трогательно.
Год закончили 25 декабря. Объявили, что будут стоять за прилавком в магазине «Глория» и подписывать каждому покупку, новогодний подарок. Магазин от наценки отказывается, все на благотворительность. С двенадцати до четырех шел поток: купили все, что касалось группы, у музыкантов руки, как плеть висели. Деньги очень приличные были собраны, а работники магазина присели – у них все вымели со склада. Деньги пошли в детское психиатрическое отделение городской психиатрической больницы.
А сейчас речь пойдет о песне, которая в изначальный трек-лист альбома не входила. Но большинство из нас, когда речь заходит об альбоме «Шекогали», первой вспоминают именно ее. В первый раз ее исполнили 23 января 1999 года – на традиционном концерте «Зимняя акустика» в Екатеринбурге.
Песня вообще всерьез не рассматривалась. Это просто шутливый номер для капустника. Именно в таком виде ее услышали и Дима Гройсман и Миша Козырев, и люди из выпускающей компании — переговоры шли длинные и нудные. Это было как раз после кризиса, и никто не хотел ничего выпускать, а у нас уже альбом был готов. Нам сказали, если эта песня будет в альбоме, тогда мы и подпишем договор.
А пока «Аргентину-Ямайку» только предстояло записать. Все было не так просто — Шахрин получил неожиданную травму.
Я попал в небольшую автокатастрофу и сломал себе средний палец. Потом это очень неприлично смотрелось на концерте.
Песня начала сочиняться во время поездки в Париж летом 98-го. Тогда Шахрин оказался в столице Франции в разгар Чемпионата мира по футболу. Событие ответственное, французы готовились по полной: у Шахрина под окнами гостиницы каждую ночь тренировался ансамбль барабанщиков.
Они самозабвенно каждый часа по три дубасили. И видно, что их прет, что у них все получается.
Музыка продолжилась в ночь после матча Аргентины с Ямайкой. Вы наверняка знаете о том, как Шахрин с супругой пошли гулять к Эйфелевой башне и кого они там увидели и услышали. На всякий случай еще раз та же история из первых уст.
Вдруг какие-то люди в полосатых футболках начали на нас наскакивать, качать жену, мне на плечи запрыгивать, строить какие-то рожи. Я понял, что у аргентинцев какая-то глобальная радость. Мы прошли дальше, поднялись по лесенке наверх и увидели пацанов с припущенным ямайским флагом — те, кто проиграл. Вечером из новостей узнал счет— 5:0. И мне показалось, что очень трогательно. Эта песня не про футбол, а эмоции этих людей.
Вот так Шахрин и понял, каким должен быть настоящий футбольный гимн. Но не он был в этом деле первым: еще в 1977 году альбом «News Of The World» группы Queen открывался двумя классическими футбольными песнями —«We Will Rock You» и «We Are The Champions». Шахрин создал вечный гимн болельщиков с поправкой на нашу специфику.
Для всех болельщиков она гораздо ближе, потому что любимые команды выигрывают, к сожалению, не так часто, как хотелось бы.
Что такое настоящее поражение, российские болельщики поняли уже после выхода альбома. 9 октября 1999 года на стадионе в Лужниках сборная России боролась со сборной Украины за путевку на Чемпионат Европы. И в последнюю минуту матча вратарь российской сборной Александр Филимонов положил мяч в свои ворота… В тот вечер на концерте и в прямом эфире НАШЕго радио «Чайфы» спели концовку несколько по-другому, чем обычно.
8 июля 1999 года альбом «Шекогали» наконец-то лег на прилавки музыкальных магазинов. Через неделю песня «Аргентина-Ямайка — 5:0» возглавила хит-парад «Чартова дюжина». А клип, смонтированный из фрагментов живого выступления «Чайфа» и того самого матча, вовсю крутился на российском MTV. Тогда его смотрели все, а властителями дум подрастающего поколения стали Бивис и Баттхед.
С новыми героями и с новыми проблемами страна готовилась вступить в новый век. Вообще о «проблеме 2000» в 1999-м говорили все: якобы обнуление календарей в компьютерах могло привести к отказу всех кибернетических систем и к концу света. Журналисты и программисты тогда здорово поживились, люди, понимающие в компьютерах, посмеялись, а у остальных была паника.
Окончанию века и была посвящена новая песня. Она самой первой заиграла в радиоэфирах, до выхода альбома ее засветили аж дважды – на сборнике «Избранное» и на сингле «Шекогали».
В школе ты представляешь, каким будет будущее в XXI веке. А потом ты понимаешь, что это случится через год и ничего такого не произойдёт, что это день в календаре. Для людей гораздо важнее семья, любовь, дела, которыми они занимается. Именно эту мысль я и пытался в песне «Кончается век» показать
Да, песня очень лёгкая, как и все в альбоме. Но задумывал я ее очень медленной. Но решили поменять бит, не меняя гармонию и мелодию, и композиция зазвучала совершенно по-другому.
Альбом «Шекогали» был восторженно принят и публикой, и критиками. Не расслабляясь и едва выкраивая время между концертами, музыканты записали следующую пластинку «Симпатии» — сборник кавер-версий своих любимых песен.
В новом веке на новых альбомах слушатели получили новый «Чайф» — заметно погрустневший и куда более изощренный технически, даже с элементами электроники. Но все это была уже совершенно другая история…