1988 год.
- Россия отмечает тысячелетие Крещения Руси.
- Во время встречи на высшем уровне в Москве президент США Рейган и советский лидер Горбачев подписывают Договор о сокращении ядерных ракет средней дальности.
- Происходит страшное землетрясение в Армении — разрушены города Спитак, Ленинакан, Кировакан.
- Начинается вывод Советских войск из Афганистана.
- А из радиоприемников доносится:
В том же году группа «Крематорий» записывает и выпускает свой первый электрический альбом. Диск получает название «Кома». Старые поклонники его не принимают, обвиняя «Крематорий» в попсовости, но – нет худа без добра! — у группы появляется новая аудитория, которая встречает альбом с восторгом.
Армен Григорян. Лидер группы «Крематорий», автор и исполнитель всех песен. Должен был родиться в Каире, где родители находились в командировке, но из-за вспыхнувшей в Египте неизвестной эпидемии его мать срочно уезжает от греха подальше в Москву, где и производит не свет будущую рок-звезду. Мог бы стать и футболистом, но в итоге все-таки становится музыкантом.
У «Комы» был черновик, который мы записали вдвоем с Алексеем Кондратьевым. После этого в «Крематории» появилась традиция в начале делать такие черновые записи, чтобы легче объясняться с музыкантами.
Решение записать полноценный альбом именно в этот момент было более, чем рискованным. В конце 1987 года группу покинули Виктор Троегубов, основавший собственный проект «Дым» и барабанщик Александр «Стив» Севастьянов, который занимает кресло первого секретаря Ждановского райкома комсомола. Музыкантов явно не хватало, поэтому решено было для начала записать демоверсию, а уже затем набрать группу, которая все сыграет. Наброски сделали у Кондратия, в служебном помещении при МАИ, на бытовом магнитофоне и пульте «Электроника».
Под влиянием Pink Floyd музыканты захотели сделать альбом со смыслом и концепцией — одной историей, переходящей из песни в песню.
Эта история сопровождала состояние, в котором мы тогда прибывали. У нас вообще каждый альбом такой: если вы возьмете «Зомби» – состояние зомби, в «Коме» — между жизнью и смертью. Здесь же история начинается с того, что человека увозят на реанимационной машине в определенной место, где с ним происходят события — сны, не сны, не важно, он в них путешествует.
Тогда мы очень много общались, ходили по Арбату — у нас там жила приятельница. И арбатский дух в этой песне, на мой взгляд, прямым образом выражен: все время под окнами ездила реанимационная машина. В ее квартире происходили какие-то события, а такое ощущение, что декорации не менялись —всегда проезжали машины, всегда был вой серен.
Идея электрического альбома возникла у группы неспроста. Эпоха квартирников проходила — последний акустический концерт Григорян и компания сыграли зимой 1987 в университетском общежитии. Тогда в джем-сейшене приняли участие Виктор Цой и Юрий Каспарян. Начиная с 1988 года «Крематорий» все чаще стал выступать с полноценной электрической программой.
Начало записи альбома было связано с серьезными изменениями в жизни Армена Григоряна. Он принимает решение стать профессиональным музыкантом. Конечно, уже шла перестройка, и дух свободы постепенно захлестывал страну, однако положение музыкантов, тем более тех, которые играли серьезную рок-музыку, оставалось незавидным – так что решение было не из легких.
Запись альбома совпала с окончанием моей трудовой вахты после института — у меня было распределение в радиотехническом институте. Встала дилемма: либо заниматься дальше музыкой в любительском плане, как мы делали со студентами, собутыльниками, либо все-таки пытаться сделать что-то серьезное. Был долгий разговор с родителями. Я помню, мама сказала, что все-таки попробуй: если сейчас не сделаешь, потом всю жизнь будешь мучиться, а если даже не получится, ты честно сможешь говорить, что хотя бы попытался.
После того, как Армен Григорян выбрал для себя новый путь, пора было заканчивать демо и срочно набирать музыкантов для записи полноценного альбома. Одной из последних песен, записанных для демоверсии пластинки был трек «Безобразная Эльза». Те, кто слышал ее в самом первом варианте, признаются, что в ней не было даже намека на будущий хит. В песне соединены 2 истории: одна произошла в конце 70-х, другая — уже в начале 80-х. Первая история касается знакомства Армена Григоряна с Венедиктом Ерофеевым, автором поэмы «Москва-Петушки». Встреча музыканта и писателя переросла в грандиозную попойку, в процессе которой из аквариума девушки Эльзы были съедены все рыбки.
Я тогда не знал, что Венечка Ерофеев — писатель. Приятельница моего друга Джона Давыдова была соседкой по даче с Ерофеевым, и однажды мы были у нее дома в Москве. Помню человека, который сидел в телогреечке, он очень резко относился к рок-н-роллу, ему не нравилось, но, когда мы пошли в магазин, отношения наладились. Про рыбок чистая правда. Единственное, их вылавливал не Ерофеев, а наш другой приятель, Наседкин. Утренняя картина была страшная: мы проснулись от воя, потому что в аквариуме, который привез ее папа из Японии, от больших рыбок плавали одни головы.
Это смесь армянской мелодии, еврейской скрипки и немецкого персонажа. Когда песню слышат армяне, то не сразу узнают родную мелодию — им нужно еще напеть. Когда ее слышат евреи, им кажется, что это еврейская мелодия.
Кстати, строчка «… и, как зверюшка, когтями скребешь по стеклу» также относилась к первой истории. Когда утром собутыльники были выгнаны из дома, последнее, что они увидели — как хозяйка квартиры с растрепанными волосами и с длинными накрашенными ногтями обнимала опустевший аквариум. Вторая история, вошедшая в песню «Безобразная Эльза», была связана непосредственно с хозяйкой имени, которая обитала при пивбаре под названием «Ладья». Находившееся в полуподвальном помещении заведение, среди народа носило название «Яма».
На самом деле персонаж этой песни вполне обыденный и земной — из пивного бара. Отличается она не свойственной женщинам особенностью – была гонцом, т.е. она бегала в Столешников переулок за заказами, чтобы лакировочку сделать между пивом. И однажды мы ей как раз заказали портвейн, но она долго не приходила, потом принесла банку какой-то гадости светлой и мутной. Этот образ банки чистого спирта почему-то запомнился, при этом она работала до шестого месяца беременности.
В первый и последний раз на альбоме «Кома» группа «Крематорий» решила поэкспериментировать с драм-машиной. Причем ритм-бокс был необычным. Он был собственноручно собран Алексеем Кондратьевым.
Он был студентом МАИ, в отличие от меня учился очень хорошо. Его драм-машинка напоминала паровоз: из нее выходил пар, она не стучала, как должен стучать барабан, а пыхтела. Зато у нее было одно очень большое преимущество: в отличие от живых барабанщиков она ровно стучала, т.е. с темпа не сбивалась.
Кондратий собрал свою драм-машинку в корпусе отечественного калькулятора, который, к тому же, оказался ещё и великоват и не имел автоматического элемента питания. На концерты группа обычно добиралась на метро, и Алексею Кондратьеву, приходилось таскать свое чудо-изобретение в большом рюкзаке. Из-за этого он скорей походил на дачника, чем на музыканта. Но несмотря на все недостатки самопального агрегата, дело он свое сделал. Синтетические барабаны звучат во всех песнях на альбоме «Кома», и в частности в песне «Африка», навеянной работой Григоряна в одном из московских НИИ.
Это то, что я видел в течение 3 лет работы в центральном научно-исследовательском радиотехническом институте: с 7 до 19, обед – 33 минуты, и если ты не успеваешь пообедать, тебя вызывали к полковнику Иванову, который в течение часа читал лекцию о том, что надо на работе появляться вовремя. Рабочее место –комнатка примерно три на три, где стояли приборы и все тыкали паяльниками — шел дым, и все это считалось нормально. Я провел там очень мало времени: в основном сидел в ленинской комнате, готовил информацию, прочитал всю литературу, которая там находилась. Все, что я видел — труд рабов, так работать нельзя. Однажды к нам пришла комиссия, у них глаза на лоб полезли от того количества радиации, которая присутствовала в каждой лаборатории. Хорошо, что появилась возможность устроиться в военкомат от работы.
У нас создано некое количество персонажей, которые переваливают из альбома в альбом. Один из них – это негры. Мы ни в коем случае никогда не были расистами. Кстати, пара строчек из этой песни стали большой проблемой при моей первой поездке в Америку.
А тем временем в 1988 году в СССР прошел первый конкурс красоты. Билеты на шоу были проданы за месяц. 2,5 тысячи претенденток отсеивались в 4 этапа. Так как конкурс походил под эгидой комсомольской организации, кроме прохода в платьях и купальниках, девушек проверяли на эрудицию и задавали каверзные вопросы. Первой Мисс СССР стала 17-ти летняя школьница Маша Калинина.
Итак, вся подготовительная работа была сделана. Демо было записано, изобретение Кондратьева стучало без сбоев. Осталось только собрать музыкантов и приступить к записи в студии. На сессию Григорян пригласил гитариста Олега Лагутина, саксофониста Александра Куницына, позднее сыгравшего в альбоме «Клубника Со Льдом», и скрипача Вадима Саралидзе, впоследствии принимавшего участие в записи альбома «Дорога В Облака» группы «Браво».
Из старого состава пришли басист Сергей Пушкарев и Михаил Росовский, который в то время был как бы лидер-гитаристом, но играл на скрипке. Он создавал весь саунд.
Группа «Деревянное колесо», которая несколько раз участвовала в совместных с «Крематорием» концертах, порекомендовала тогдашнему директору команды Дмитрию Бродкину попробовать записаться на киностудии им. Горького. Кстати, «Кома» стала первым из 4-х альбомов, записанных там. Но найти студию – это одно, и совсем другое — найти деньги на студийное время. Музыкантам «Крематория» удалось договориться об оплате с рок-лабораторией, правда, на довольно-таки кабальных условиях.
Для того, чтобы студию оплатила рок-лаборатория, мне пришлось устроиться на работу. Мне помогла председатель Нина Базарова – очень хорошая, интеллигентная женщина, которая спонсировала в буквальном смысле эту запись.
Кроме того, группа обязалась отработать эту сумму концертами, получая за выступления лишь тарифные ставки в размере 6 рублей 50 копеек за каждое шоу. Незадолго до этого «Крематорий» как раз прошел тарификацию Министерства культуры. В итоге – после записи альбома — те концерты, в которые группу «вписывала» рок-лаборатория, музыканты отрабатывали практически бесплатно. Но в начале записи это было совсем не важно – главное, что была серьезная студия и хороший звукорежиссер.
Когда нашлись гитаристы, было не понятно, что делать с аранжировками. Тогда решили пойти серьезным путем и обратились на киностудию имени Горького. Нам здорово повезло, потому что там нашелся звукорежиссер — Шестов Николай Николаевич, который научил нас обращаться со звуком и работать с такой техничной аппаратурой — многоканальной записью. Благодаря ему альбом получился очень цельным.
Альбом писался в огромном просмотровом зале киностудии, причем звукорежиссерский пульт находился на втором этаже. Команду «Мотор!» Николай Шестов заменял жестами из-за стекла. Вряд ли в большом помещении импровизированной студии музыканты чувствовали клаустрофобию, но соответствующее состояние им хорошо удалось передать в одноименной песне.
«Клаустрофобия» – песня о моем приятеле, который, к сожалению, закончил жизнь в сумасшедшем доме. Мне кажется, он был очень талантливым, просто случилось так, что он не смог выжить, его задавило общество. И поэтому такая песня об уничтожении личности получилась, самого себя сжигании.
Почти все песни на альбоме «Кома» можно назвать автобиографичными, потому что они посвящены реальным людям, окружающим Армена Григоряна, и событиям, действительно происходящим в его жизни. В то время лидер «Крематория» тусовался в районе Речного Вокзала, который друзья называли экзотическим названием Катманду. Этому загадочному Катманду он позже посвятит песню, которая станет хитом на пластинке «Три Источника».
Если вы подойдете к шпилю Речного вокзала на закате летом, некоторое время постоите и посмотрите на него, то он напомнит вам буддийский храм — Катманду так Катманду. Вот и все. Знакомые говорили, что стоит посмотреть из моего окна, сразу понятно, что живу действительно в Катманду: люди какие-то ненормальные ходят по улице.
Одна из самых известных песен — «Хабибулин» — посвящена однокласснику Григоряна, жителю Катманду Андрею Веденееву. В свое время Хабибулин имел несколько важных достоинств. Во-первых, у него почти всегда была свободная квартира, которая превращалось в место сборища тусовки со всего Речного вокзала. Во-вторых, Хабибулин славился среди одноклассников тем, что никогда не страдал от похмелья: каждое утро, в отличие от своих умирающих товарищей, он был бодр и весел. И, в-третьих, он вел дневник, в котором аккуратно записывал имена женщин, с которыми спал — листать его можно было долго и вдохновенно! Временами в знаменитой квартире появлялись незнакомцы, и праздник заканчивался неприятностями: из дома пропадали вещи и деньги. Так однажды Армен привел к Хабибулину человека, с которым познакомился на улице. Выпили, потом Григорян ушел, а новый знакомый остался. Когда гость исчез, вместе с ним испарились дубленка и норковая шапка Андрея. В этой ситуации Хабибулина больше всего беспокоило, чтобы родители не узнали, что кража произошла в доме, а вор — человек, которого пригласили в гости. Пришлось инсценировать ограбление на улице. Друзья как следует дали Андрею в глаз, и он быстро побежал домой рассказывать, как его обокрали и как он сопротивлялся. На следующий день Хабибулин уже ходил в новой дубленке и новой норковой шапке. Ясно, что такого персонажа никак нельзя было обойти вниманием.
Единственное, на что он обижается – фраза «на гениталиях выскочил прыщ»: он никогда не болел, ничего подобного, никаких намеков. Но он человек ранимый, и если у него что-то где-то вскакивало, то созывал всех, кто был в этой квартире, давал лупу и показывал, смотрите.
Армену Григоряну довелось поучиться в одном классе не только со славным Хабибулиным, но и с персонажем, о котором несколько лет спустя будут говорить с дрожью в голосе. Однокашником будущего лидера «Крематория» был и серийный маньяк Сергей Головкин, позже получивший известность как Фишер.
Он никогда с нами нигде не участвовал, тихо приходил, тихо уходил, неплохо учился — абсолютно серый, человек-невидимка. Он стал убивать мальчиков от 10 до 14 лет. К сожалению, такой вот одноклассник у меня тоже есть.
Позже специалисты, которые составляли психологический портрет преступника, сделали несколько выводов. Оказывается, Головкин, будучи незаметным и малопривлекательным парнем, всегда оказывался в классе на последних ролях, хотя мечтал стать лидером. Все совершенные впоследствии убийства Фишер объяснял жаждой мести за пренебрежение к нему сверстников. Теперь, спустя много лет, бывшие одноклассники смеются: «Из нашего класса вышло две знаменитости — Григорян и Головкин»…
Во время подготовки к записи альбома музыканты строили грандиозные планы. Им виделось целое шоу с названием «Душа проститутки». Под такой материал можно было устраивать настоящие перформансы со стриптизом.
Мы хотели сделать программу кабаре. Даже сняли красный уголок, но прибежала тетенька со шваброй и прогнала нас. Девушки хорошо танцевали, бойко раздевались и делали все, что им нужно было делать, но плохо пели. И в результате мы совершенно случайно у троллейбусной остановки познакомился с девушкой симпатичной. Понравилась она тем, что у нее было несколькими нитками зашито плечо у рубашки. Это оказалась Жанна Агузарова. Поговорили, я ей дал телефон моего приятеля. Она позвонила, но, к сожалению, меня там не было, и приятель взял на себя роль музыканта, поэта и композитора —встретился с ней в метро, видимо, прочитал ей свои стишки, что ей страшно не понравилось, и она с бранью уехала в другом направлении. Вот так с ней эта история и кончилась.
У «Крематория» нет песни, посвященной Жанне Агузаровой – видимо, встреча с будущей марсианкой не произвела на лидера группы особого впечатления. Зато на альбоме «Кома» есть яркое творение, посвященное Алексею Кондратьеву, который отличался удивительной способностью после ночных возлияний встать раньше всех и сбегать за спиртным на опохмел.
Кондратий – мой институтский приятель. Он жаворонок — просыпался всегда раньше всех. И, как правило, на югах или в Москве первое, что я с утра видел, как Кондратий приносил либо кружку пива, либо банку пива. Потом он стал очень крупным компьютерщиком.
На песню «Кондратий» группа «Крематорий» сняла один из своих самых первых клипов, но он, увы, так и не добрался до телеэкранов.
Кондратий почему-то был очень похож на Ленина, клип получился с политическим уклоном, но на самом деле неплохой. Естественно валяется где-то сейчас, никто его не видел.
За несколько лет до выхода альбома «Кома», Крематорию пришлось вступить в московскую рок-лабораторию. Эта организация, которую в народе ласково окрестили «блеваторией», была создана по указу тогдашнего первого секретаря Московского Горкома КПСС товарища Гришина. В нее вошли почти все существующие в то время столичные рок-команды, среди которых были «Бригада-С», «Ва-Банк», «Коррозия Металла» и другие. «Крематорию» тоже было настойчиво предложено легализоваться и вступить в ряды рок-лабораторцев. Музыканты упирались полгода, но потом все-таки сдались…
Нас насильно в рок-лабораторию воткнули, другого выхода не было.
Для приема в рок-лабораторию нужно было пройти методическое прослушивание. В жюри сидели Александр Градский и Маргарита Пушкина. Градский поначалу назвал тексты песен «Крематория» «однослойной чернухой», но после живого выступления коллектива мнение свое резко изменил. На первых же аккордах мэтр подсел поближе и начал совершать ритмичные движения в такт музыке. Все прошло удачно, и спустя две недели после прослушивания музыканты уже участвовали в заключительном концерте Всесоюзного конкурса «Творчество молодых» в ДК АЗЛК. Кстати, внутри рок-лаборатории существовали какие-то свои внутренние хит-парады. И в какой-то момент группа «Крематорий» даже возглавила один из них с песней «Мусорный ветер». Григорян утверждает, что песня «Моя Деревня – Хит-Парад 80», несмотря на название, к рок-лаборатории отношения не имеет. А навеяна она была все тем же Катманду, расположенном в районе Речного вокзала.
Общество в районе Катманду – люди абсолютно разные: писатели, художники, музыканты, металлисты, панки, обычные рок-н-ролльщики. Но всех что-то объединяло — никогда не ссорились и вели себя достаточно терпимо друг к другу. И песня «Моя деревня» о том, как совмещаются разные люди. Как бы мы ни тужились, как бы мы ни пытались сделать русский рок международным, все-таки мы живем еще по законам деревни.
Я всегда вспоминаю эту песню, когда изредка прихожу на музыкальные тусовки, когда братья-музыканты, похлопывая друг друга по плечу, беседуют.
Одна из самых известных песен «Крематория» — «Мусорный ветер» — впервые была исполнена на первом фестивале рок-лаборатории «Фестиваль надежд». Предварительно группе пришлось пережить литовку текстов песен, входивших в программу выступления. Забавно, что комиссия зарубила стихи Валерия Брюсова, который Григорян подсунул среди своих сочинений. Со своими песнями оказалось проще – их особенно не покромсали, только «Себастия» стала «Хиросимой», а «Сексуальная кошка» — обычной, ведь секса у нас тогда еще не было!
Все было сделано таким образом, чтобы «Крематорий» провалился. В рок-лаборатории нам пришлось во время концерта делать свой спектакль. Мы позвали одного студента МГУ, который перевел песню «Крематорий» на латинский язык, одели его в монашескую рясу. Попросили, чтобы во время нашего выступления закрыли занавес и запустили дым. А народ подумал, что пожар —начинается легкая паника в зале. Потом открывается занавес, и возникает монах и начинает на нерусском языке бормотать. Этот абсурд был настолько сильным, что никуда уже не смогла деться комиссия и жюри, и нам присудили гран-при.
После того, как группа заняла первое место на Фестивале и третье место в «Рок обозрении», песня «Мусорный Ветер» впервые прозвучал по советскому радио. Это произошло 21 февраля 1987 года.
«Мусорный ветер» был написан на заказ: режиссер театра Красной Пресни предложил поучаствовать мне в качестве композитора в спектакле «Барабаны ночи» по Бертольду Брехту. Я прочитал сценарий, и возникла эта песня. На меня повлиял «Мусорный ветер» Платонова: Бертольд Брехт и Платонов— трудносочетаемые писатели и драматурги, но здесь все получилось. Спектакль не состоялся, а композиция осталась.
Признаюсь, я ее не очень люблю потому, что она как красная тряпка действует на людей: некоторые идиоты считают, что эта песня разделяет творчество «Крематория» на две половинки. Хотя это совершенно не так.
Первый телевизионный эфир «Мусорного ветра» должен был состояться во время телемоста Москва – Питер. В эфир по каким-то причинам он так и не вышел, зато группа «Крематорий» познакомилась с режиссерами Андреем Комаровым и Дмитрием Маматовым. Через некоторое время Комаров и Моматов создали программу «Музыкальный лифт» и объявили конкурс видеоклипов. Увы, музыкальных роликов в России тогда почти не было, поэтому авторы программы сами их снимали и между собой соревновались. В какой-то момент режиссеры вспомнили и о «Крематории», и о «Мусорном ветре».
Они позвонили и предложили что-нибудь снять на эту песню, при этом рамки были очень ограниченными — было дня три. Поэтому я взял несколько кассет с западными художественными фильмами, позвонил Джону Давыдову, приятелю той девушки, дача которой была рядом с дачей Венечки Ерофеева. И мы поехали, по ходу придумывая сценарий. Вспомнили старый фокус: намазываются руки мылом, опускаются в керосин и поджигаются. По нашей идее, это должно было обозначать горячие руки писателя Андрея Платонова, который почему-то ассоциировался с паровозом. С первого дубля не получилось, потому что Джон слишком быстро взмахнул горящими руками, камера за ним не успела. Потом, наоборот, камера взметнула, а Джон за ней не успел. В третий раз все совместилось, но у Джона, к сожалению, керосин проник под рукав, и он получил ожег второй степени. Мы забрали снятый материал, поехали в Останкино, где все это в аккордном варианте было слеплено.
В итоге Джон Давыдов получил за работу в клипе 25 рублей и ожог, а «Крематорий» заработал всесоюзную славу.
Стоит отметить, что чиновников всегда дико возмущало название московской группы. Действительно, как может советский музыкальный коллектив, звучащий на советском радио и на советском телевидении, называться «Крематорием» — от этого названия за версту несет мертвечиной и гробовым мраком. Музыканты пытались что-то придумать, чтобы разрулить эту проблему.
Среди вариантов были разные названия — «Омнибус», «Невероятный струнный оркестр. Но все-таки решили просто сократить название, как сокращаются имена людей, и поставить три точки.
«Крематорию» потом пришлось очень долго приучать слушателей к своему истинному названию, уж слишком прилипчивым оказался приторный «Крем». Но до сих пор случается, что настоящее название группы смущает и отталкивает.
У нас были переговоры с крупной русско-американской авиационной компанией. Русская часть компании была за, потому что она знала «Крематорий» — за этим названием есть пласт песен. А американцы сказали: «Вы что, с ума сошли? Как может летать спонсор с таким названием – «Крематорий»?». Надо было, конечно, группу «Солнышко» называть, тогда бы жизнь была бы проще.
Можно было, конечно, скрывать название группы «Крематорий» и прятать его за сладкой вывеской, но что делать с песней, если она называется, например, «Гимн Мертвым»?
Жесткий рок-н-ролл, но это все влияние Майка Науменко: я следил за его творчеством. Более того, если вы послушаете «докомовские» альбомы «Крематория», то они во многом напоминают манеру Майка. Текст был написан чуть ли не в студии, на коленках. Помню, что мы неправильно что-то забили с барабанами, потому что делали все в авральном режиме, и пришлось вставлять еще сольный кусок. Мы позвали какого-то человека, который проходил в коридоре, сыграть. Поэтому песня потом не входила в другие издания
Несмотря на то, что Армен Григорян всегда боготворил Майка Науменко, он никогда не пытался с ним сойтись и подружиться, боясь, что после знакомства его кумир станет для него обычным человеком и потеряет ту ауру, которую обычно имеют легендарные музыканты в глазах их поклонников. Более того, лидер «Крематория» специально избегал возможностей пересечься с Майком на какой-нибудь рок-тусовке.
Такое бывает, когда вы знакомитесь с человеком, которого слушали, и потом разочаровываетесь в нем и в его музыке. А тут у меня все нормально потому, что я так и не узнал его лично.
В память о Майке Науменко Армен Григорян не раз записывал кавер-версии его песен. На номерных и концертных альбомах «Крематория» можно встретить песни «Лето», «Дрянь» и «Прощай детка».
Оригинальная обложка альбома «Кома» сильно отличалась от той, которую мы видим сейчас. Естественно, в 1988 году о виниле «Крематорий» мечтать не мог, а цифровых технологий в нашей стране еще не было. На магнитоальбоме был простой черно-белый рисунок, похожий на те, что школьники рисуют в своих тетрадях на скучных уроках.
Первоначально оформление было такое: улица, впереди стоит Смерть и читает список человеческих прегрешений, составленный из того количества песен, которые тогда входили в альбом.
Обложка пережила несколько изменений, и дело кончилось фотографией пяток человека, лежащего на больничной каталке и прикрытого простыней. На одной из ног висит бирка, на которой написано «Кома».
На тот момент у нас был приятель, который работал в больнице Бурденко, который нам предоставил такую каталочку. Ноги принадлежат нашему директору: он на это хоть сгодился, потому что директор-то был никчемный. Потом, кстати, с этим директором был судебный процесс: выяснилось, что он выпустил нашу продукцию, его приговорили, и весь этот тираж был конфискован.
Остерегайтесь подделок! Знайте, что на оригинальном альбоме «Крематория» «Кома» вы обязательно найдете два варианта песни «Пир белых Мумий». Один на русском, а другой на английском языке.
«Пир белых мумий» была сделана в двух версиях — в русской и в английской. Перевод нам сделал знакомый, который учился на курсах синхронных переводчиков. Он показал текст своей преподавательнице, и она сказала, что так в Америке говорят только афроамериканцы, переделала все.
1988 год был ознаменован не только выходом альбома «Кома», но и двух необычных для того времени фильмов — «Ассы» Сергея Соловьева и «Маленькой Веры» Василия Пичула. К обоим фильмам «Крематорий» имел некоторое отношение. Как уже было сказано, звукрежиссер Николай Шестов, работавший над альбомом «Кома», одновременно озвучивал скандальный фильм Пичула, чем очень гордился. Что касается «Ассы», то группа «Крематорий» играла на ее презентации в городе Свердловске. Воспоминания были не самые радужные.
Это были самые страшные наши концерты, ужаснее придумать ничего нельзя: провалился наш состав — ушли трое и никогда больше не вернулись. И мы играли вместе с группой «Агата Кристи», которая была примерно в таком же состоянии духа.
А «Маленькая Вера» стала лидером отечественного проката в 1988 году, собрав 55 миллионов рублей. Наталья Негода на время превратилась в настоящую суперзвезду.
К распространению собственного альбома «Крематорий» подошел очень серьезно: план продумали задолго до конца записи. Ставка делалась на сеть «писарей», занимавшихся копированием материала на магнитной ленте. Стояла задача сделать все, чтобы тираж пластинки был максимальным и чтобы он дошел до максимального количества слушателей. И эти цели были достигнуты!
По существовавшей тогда практике, качественные мастер-тейпы с оригинала покупали так называемые «писатели» и срочно начинали тиражировать новую запись, чтобы оправдать свои затраты. Сделка с «Комой» состоялась чуть ли не через час после окончательного сведения записи. «Писателей» было не так уж много, и все они стремились купить «мастер» как можно быстрее. Устаревшая запись падала в цене буквально на глазах. У каждого из столичных «писателей», в свою очередь, существовали региональные дилеры, покупавшие пленки для тиражирования. Нередки были случаи утечки материала – кто-то воровал запись из студии и продавал ее «писателям». К счастью, «Коме» удалось избежать этой участи, и ее удачно продали то ли 200, то ли 250 рублей. Для примера: альбомы «Машины времени» или «Аквариума» тогда стоили больше 300. Несмотря на это, продажу сочли очень выгодной.
Но главным было то, что альбом разошелся по всей стране. Меломаны в любом уголке Советского Союза могли прослушать диск «Кома» и обсудить вопрос о том, в какой из песен «Крематория» есть явная цитата из песни «Love Street».
Ну, а кто этого не замечал, тот просто получал удовольствие от композиции «Гончие псы».
«Гончие псы» — надгробный холмик Джиму Моррисону, которого мы очень любили. Наверное, не зря она стоит двенадцатой: под конец альбома мы пытались всех объединить, поэтому это единственная песня на альбоме, где поется уже не я, а мы.
В 1988 году альбом «Кома» был награжден дипломом первой степени журнала «Аврора» в номинации лучший альбом года. Об этом конкурсе случайно узнал тогдашний директор группы Дмитрий Бродкин. Условия конкурса были предельно просты: нужно было прислать альбом и анкету группы. Победителю журнал обещал публикацию на своих страницах. Кроме того, должен был состояться грандиозный концерт лауреатов в Питере. Кстати, конкурс был Всесоюзным: участники представляли полный географический спектр, от Владивостока до Калининграда. В итоге первая премия досталась «Крематорию». Правда, обещанному концерту состояться было не суждено.
Естественно, после прорыва на всех фронтах – с большим тиражом бобин и кассет, а также эфирами на радио и на телевидении — начались большие стадионные концерты. А первый серьезный тур группы стартовал в Воронеже. С тех пор «Крематорий» считает доброй традицией начинать свои гастроли именно с этого города.
Если мы уезжали куда-то в провинцию, то выступали на стадионах. Иногда это были сольные концерты, иногда — сдвоенные, иногда — сборная-солянка. И В Москве таких концертов тоже много было. Потом мы перешли на сольные концерты, репертуар был уже большой — можно было два часа играть.
Сначала все песни с альбома «Кома» исполнялись со специфическими подпевками, которые на записи отрабатывали артисты театра студии «Арлекин» Ольга Бочарова и ее муж, актер Владимир Власенко. Этот сводный бэк-вокал вызывал много споров у поклонников группы: многие обвиняли ее в попсовости и погоне за коммерческим успехом. Но музыканты не особенно обращали внимание на критиков, тем более что песни с альбома стал настоящими хитами, а на концертах подпевки постепенно отмерли. Может быть, где-то бэк-вокал Ольги Бочаровой и были лишним, но в песне «Харе Рама» он определенно пришелся кстати.
А вот в песне «Хари рама» она индийские мантры спела очень интересные.
В 1988 году рок-н-ролл стал актуален и востребован, но ничто и никто в то время не могло сравниться с успехом группы «Ласковый Май». Душещипательная история о детях-сиротах, превратившихся в звезд под руководством липового племянника Горбачева Андрея Разина, тронула сердца жалостливой публики, а песни о розах и девочках зазвучали на каждом углу. Как-то раз группе «Крематорий» пришлось выступать в Барнауле на следующий день после концерта «Ласкового мая».
Почему я его запомнил? Потому что прибежала какая-то истеричная тетка: «Ой, ребята, вчера такое было, у вас такого точно не будет». А что там было? Там все эти соски описались, и весь лед во дворце растаял. Ну у нас такого, конечно, не будет, задохнуться же можно.
Прошло больше 30 лет с момента выхода альбом «Кома», а песни с него звучат все также актуально. Мало того, некоторые песни, которые были записаны группой уже много лет спустя и стали хитами, были сочинены и готовились к записи именно во время работы над альбомом «Кома». Так для одной из песен не нашли хорошего женского вокала, а в случае с другой хитроумная драм-машинка Кондратия дала сбой, и трек был записан только в 2000 году.
Была еще одна песня, которая не вошла в классическую «Кому» — «Мата Хари блюз». Я тогда ее даже сам спел и пытался найти какую-нибудь тетеньку с хорошим голосом. Она появилась только через десять лет в лице Ольги Дзусовой, которая смогла это реализовать.
Одна из песен, которая готовилась для «Комы», все-таки попала в альбом. Правда, уже в переиздание.
«Собачий вальс» был написан в студии, но не хватило денег — не доделали и не включили в «Кому».
В 1988 году группе пришлось поучаствовать в нескольких необычных концертах в Калининграде. В этом городе существовала программа «Спарринг», в рамках которой в один вечер впихивались совершенно разные перформансы. Концерт, о котором идет речь, проходил в рамках этой программы. В начале вечера выступил православный священник, потом девушка играла на арфе, затем уфолог рассказывал о тарелочках, за ним выходила группа каратистов, а затем начинался стриптиз… А уж после этого на сцену выходила группа «Крематорий». Вот такие странные концерты случались в конце 80-х.
Альбом Крематория «Кома» открывается и закрывается короткими скрипичными раскладами, написанными одним из наиболее ярких отечественных скрипачей в отечественном роке — Михаилом Росовским. Именно они позволили говорить о некоей концептуальности и завершенности диска. Тема смерти красной линией проходит через весь альбом. Так все-таки пациент скорей жив или скорее мертв?
В альбоме все время что-то качалось между жизнью и смертью, и непонятно было, выживет ли больной. «El Final de la Vida» в переводе с испанского означает «конец жизни».
Буквально через год «Крематорий» выпустил сборник «Живые и мертвые», куда вошли некоторые песни с диска «Кома» и который стал их первым виниловым релизом. Группа приняла участие в Соловецком Рок-Форуме, а также шумно отметила свое 10-летие в Горбушке. Но все это уже совсем другая история.